Бриллианты Forever, или Кто не носит Tiffani - Елена Веселая Страница 32

Я уже не слушаю. Мне надо торопиться. Я накидываю пальто и сбегаю по лестнице. Прошу портье заказать такси. Пока жду, мимо меня проследовала процессия: Ирина в платье с блестками и в колье с голубыми бантами, Павел в своем полосатом костюме в стиле Аль Капоне и Лев Сергеич — как всегда, в кашемире. Все они по очереди посмотрели на меня с удивлением. Ирина оскорблено повела плечом и отвернулась. Мне хочется петь от счастья. Я ловлю в зеркале свое отражение: молодая женщина, весь вид которой безошибочно свидетельствует, что она идет на свидание. Щеки горят, глаза сияют, платье цветет особенной весенней расцветкой… Так вот что оскорбило мою бывшую подругу!

Я впархиваю в такси. Начальственная троица проводила меня глазами. Чувствую, мне все это аукнется. Ну и пусть!

Виктор встречает меня у дверей отеля «Европа», и я, снимая пальто, вижу, что мои усилия не прошли даром. Платье оценено по достоинству. Мы проходим в белый зал, где чинно ужинают швейцарцы со скучными добродетельными лицами. Виктор говорит, что заказал дегустационное меню, которым славится это место. Я с ужасом смотрю на сервировку — судя по количеству вилок и ножей, ужин будет состоять как минимум из восьми блюд. Официанты медлительны, поймать их взгляд невозможно. Мы уже успели рассказать друг другу о впечатлениях дня, а нам еще только наливают воду в стаканы.

Наконец, начали приносить еду — крошечные порции чего-то темного, политого чем-то красным, на огромных тарелках. Я проглотила кусочек, так и не поняв, что ем. Голод после тяжелого дня становится невыносимым. Виктор уморительно стучит по столу вилкой и ножом и повторяет, как заключенные в тюремной столовой (я видела это в каком-то старом американском фильме): «Где наша еда?» Мы хохочем, когда через двадцать минут нам приносят еще один плевок на большой тарелке — на этот раз нечто, похожее на икру из баклажанов. Виктор серьезно смотрит на меня.

— Я чувствую, вы голодны. Вообще-то у нас еще есть время, чтобы добежать до вокзала и съесть сардельку с капустой и пивом. Решайтесь!

Я киваю. Мне так весело, что я готова проскакать через весь город на одной ножке. Конечно, мы не идем на вокзал. Вместо этого мы находим старинную харчевню, где нам подают отличный бюргерский ужин.

Он расспрашивает меня о Москве, о магазине, о моей жизни. Мне так легко с ним, что я забываю о своей всегдашней сдержанности в общении с незнакомцами. Правда, чувствую, что он пытается аккуратно выяснить обстоятельства моей личной жизни: замужем или нет, с кем живу… Я зачем-то долго рассказываю ему про Василия Федоровича, и он делает вид, что ревнует, пока я не признаюсь, что этот самый серьезный мужчина в моей жизни — кот. Мне ничего не удается узнать о нем — он умело делает так, что разговор все время вертится вокруг меня. Понятно, почему возникает чувство, что более содержательной беседы с мужчиной у меня никогда не было.

Наконец, мы выходим на улицу, где уже ждет заказанное Виктором такси. Мы молчим. Непринужденность вечера внезапно улетучилась. Я жду, что хоть на этот раз он попросит телефон или как-то намекнет на будущую встречу. Но он лишь церемонно благодарит меня за ужин, целует руку и молча подсаживает в машину.

Я ничего не понимаю. Может, во мне что-то не так? Я уже забыла, как это бывает у нормальных людей. Если люди нравятся друг другу, то отношения должны как-то развиваться. Или я должна ждать следующей случайной встречи? А если ее не будет? Что тогда?

Я устало бреду в свой номер. Снимаю внезапно ставшее ненужным платье и падаю на кровать. По телевизору опять идет Гарфилд. Я уже готова возмутиться швейцарским телевидением, по потом понимаю, что все время попадаю на платное гостиничное кино. Я смотрю на смешного кота и плачу.