Возвращение из мрака - Анатолий Афанасьев Страница 32

Сидоркин заметил:

– Давай пивом ограничимся, Сереж?

– Почему?

– Да вроде ты уже маленько заговариваешься?

– Я не заговариваюсь, нет. Наверное, не сумел толком объяснить. Проблема очень сложная. У нее много аспектов. Сразу не врубишься. Я недавно, когда болел, все так ясно увидел, как на экране. Человечеству спасения нет. Оно обречено. Проще говоря, его гуманитарные ресурсы исчерпаны.

Сидоркин, как обычно, был терпелив, но не беспредельно.

– При чем тут человечество, Сереженька? Я спросил, как изловить убийцу, а ты о чем?

Петрозванов раскраснелся, светлые очи пылали вдохновением.

– Все взаимосвязано, Тоша. Как ты не поймешь. Все вытекает одно из другого. Вот тебе, пожалуйста, еще пример…

Появление Коляны с гостинцами прервало затевающуюся дискуссию. Официант-вышибала расставил на столе водку, пиво, закуски. На фарфоровое блюдо вывалил два здоровенных дымящихся прикопченных куриных кусмана.

– Угощайтесь, братишки. С пылу, с жару. Водочку рекомендую зажрать миногой. Корейский рецепт.

Мялся, ждал, не пригласят ли посидеть. Обычно они так и делали, наливали Коляне стопку, другую, а он делился с ними своими многочисленными проблемами. Слушать его было всегда поучительно. В некотором смысле Коляна был зеркалом россиянского рынка. Начинал с самых низов, с мелкого рэкета, постепенно поднялся, занял солидное положение в обществе, некоторое время даже возглавлял один из филиалов Мытищинской группировки и одновременно был помощником депутата в Думе. Потом судьба швырнула его оземь – и крепко, хотя неожиданно. В пустяковой разборке с загорскими пацанами, где ему по чину не полагалось присутствовать, так уж увязался от скуки, схлопотал ножа под лопатку и вдобавок его дважды переехало техникой, один раз БМВ, а второй – смех и грех – трактором «Беларусь». Причем, мистика какая-то, на тракторе не оказалось водителя, он сам по себе путешествовал в сторону «Подлипок». Короче, на этой скандальной разборке Коляна потерял половину бычачьего здоровья, и его перестали бояться. Пока вылеживался в больничке, поперли из паханов, вычистили из Думы – и всю рыночную карьеру пришлось начинать с нуля. Коляна выстоял, не сломался духом – и даже не запил. Наладил старые связи и как-то незаметно прибился к «Затейнику Яше», где процветал больше года, исподволь готовясь к новому коммерческому рывку. Здоровье восстановил, и о тяжести тракторного полоза напоминал лишь металлический скрип в плече, когда наносил свой коронный хук справа. Планы на будущее у него были еще более радужные, чем прежде. Теперь он собирался целиком посвятить себя политике. Коляна Сивопал был только с виду простым пареньком из предместья, в жизнь он вглядывался зорко. Для начала завел нежную дружбу с одной престарелой дамочкой из мэрии, неудовлетворенной своим сексуальным положением, и с ее помощью собирался баллотироваться в городскую Думу от крайне правой фракции «В свободе сила». Пацаны! – с пафосом восклицал после двух-трех стопарей. – Я понимаю, политика грязное дело по сравнению с другим бизнесом, но надоела беспорядочная пальба. Хочется видеть перспективу. Кабинет, секретарша, зарубежные турне и все такое. И никаких тракторов «Беларусь», которые гоняют без водил. Надоели дешевые заморочки. Правильно сказал Чубасый: надо быть наглее – и ты в дамках».

Петрозванов с удовольствием поболтал бы с ним и сейчас, но взглянул на хмурого Сидоркина и понял, что лучше не стоит. Поблагодарил Коляну за заботу, намекнул на возможное сотрудничество в избирательной кампании и, когда тот удалился не солоно хлебавши, обратился к другу с мягкой извиняющейся улыбкой, от которой дамы сходили с ума:

– Тебя что-то угнетает, Антон? Поделись, не держи в себе.

Сидоркин открыл рот, чтобы ответить по-деловому, но, наткнувшись на ровное свечение дружеских глаз, неожиданно признался:

– Кажется, я влюбился, Сереж. Прямо до головокружения. Никогда со мной такого не бывало, ты же знаешь.

– Ну и хорошо, – обрадовался Петрозванов. – Еще как хорошо. Я читал: любовь дает человеку крылья для полета.

– Может и так. Но, похоже, дело идет к тому, чтобы жениться.

– Это серьезно, – важно насупился Петрозванов. – Но тоже поправимо. Твое здоровье, опер!

ПОХОРОНЫ ПАХАНА

Первой о происшествии сообщила вечерняя газета «Московский демократ». Заметка называлась «Несчастный случай или…» В ней рассказывалось о том, что известный предприниматель Руслан Атаев, владелец корпорации «Золотой квадрат», погиб нелепой смертью, выпав из окна своего офиса (пятый этаж) прямо под колеса мчащегося на полной скорости «Мерседеса». Машина с места трагедии скрылась, и никто не запомнил ее номера. Врачи со «Скорой помощи» ничего не смогли поделать: предприниматель скончался по дороге в больницу, не приходя в сознание.

На следующий день об этом событии уже трубили все газеты, и основные каналы телевидения успели вставить в программы новостей небольшие сюжеты, рассказывающие о славном жизненном пути погибшего. Подобного рода сенсации нынче не застают журналистов врасплох, каждый вечер для массового показа подбираются трупы-свежачки, но как обычно переплюнуло всех независимое НТВ, принадлежащее Гусинскому-Иордану. Там вытащили к камерам знаменитого в недавнем прошлом чеченского правозащитника Ковальчука, которого все считали погибшим в Грозном при исполнении благородной миссии: на площади Минутко он громогласно призывал россиян к покаянию, когда рядом разорвался реактивный снаряд, пущенный каким-то изувером-федералом. Оказалось, что ему всего лишь оторвало правую ногу и снесло половину черепа, не задев мозговых глубин. В вечернем интервью правозащитник со слезами на глазах рассказывал о своих встречах с покойником, о том, какой это был необыкновенный, скромный и застенчивый человек. Несмотря на то, что Атаев тратил огромные средства на благотворительность, открыл несколько ночлежек и хоспис для вымирающих от голода, он чурался всякой публичности, избегал саморекламы и ни разу не участвовал ни в одном из популярных телешоу, хотя, разумеется, ему было что сказать людям, и народ ждал его откровений. По-ельцински неприхотливый в быту, он занимал лишь небольшую десятикомнатную квартирку на Кутузовском проспекте, возле которой даже не было милицейского поста. Атаев частенько повторял, что человеку нечего бояться, если он никому не делает зла. В кульминационный момент своего рассказа правозащитник Ковальчук, захлебываясь от рыданий, отстегнул ногу-протез и сдвинул с черепушки пластиковую заслонку, при этом оператор крупным планом показал искусные изделия немецких мастеров. «Вот эти бесценные протезы, – торжественно провозгласил правозащитник, – Руслан Атаевич лично заказал в Германии и привез в больницу. По сути, он подарил мне второе рождение, и я всегда считал его родным отцом». После слов ведущего, не считает ли он, что мы имеем дело с очередным заказным убийством, правозащитник саркастически рассмеялся и ответил вопросом на вопрос: «А что же еще, по-вашему, это может быть?» – и, задумавшись, грустно добавил: «Уверяю вас, если люди доброй воли не объединятся, нас всех перебьют по одиночке. Русский фашизм, голубчик, пострашнее коричневой чумы».