Игра на чужом поле - Александра Маринина Страница 32

А здесь Настя опять оказалась на чужом поле, на которомиграли в привычную игру по старым правилам: баба – не человек, и в уголовномрозыске ей делать нечего. Женщина никогда, ни при каких условиях не можетоказаться умнее мужчины, поэтому умственную часть розыскной работы она никогдалучше мужика-опера не сделает, а уж про физическую и говорить нечего.Человечество, в том числе и отдельные его представители-розыскники, уже поняловсю глупость и неудобность давным-давно придуманных правил, но моральных силпроломить собственной грудью возведенные когда-то барьеры пока не находит.

А что было делать Насте Каменской, когда ее дважды отверглипредставители чужой территории, сначала – оперативник Андрей Головин, потомследователь (он назвал себя, но так невнятно, что Настя не расслышала)? Развемогла она сказать кому-нибудь из них: слушай, ты там проверь… ты знаешь чтосделай… ты меня послушай, я дело говорю… Нет, такие слова может себе позволитьтот, кто уже поиграл с местными милиционерами во все мыслимые и немыслимыеигры, включая и не вполне благовидные. А если ты женщина и мало того, чтопретендуешь на выполнение спокон веку мужской работы, но еще и пытаешьсясоветовать мужчинам, как эту работу делать лучше, то шансов у тебя, голубушка,минус ноль целых восемь десятых. В чем Каменская и не замедлила убедиться. Кней в этом Городе с самого начала отнеслись несерьезно, не скрывая общейустановки на то, что женщина в уголовном розыске – это полнейшая чепуха и бытьэтого не может. А когда произошло убийство и Настя открыто предложила своиуслуги, ей вполне определенно дали понять, что женщина должна знать свое местои близко к барьеру не подходить.

Настя очень старалась этого не слышать. Она искренне хотелапомочь и для этого готова была наступить на свое самолюбие. Но всему, в концеконцов, есть предел. И хладнокровию и рассудительности – тоже. Преодолев первуюволну обиды и даже сумев продвинуться на ее гребне далеко вперед, она попала вовторую волну и в ней захлебнулась.

* * *

В дверь стучали уже во второй раз. В первый раз, примерночас назад, Настя затаилась, лежа на кровати, и сделала вид, что ее нет. Сейчасона занималась переводом, стук машинки разносился далеко и не открыть не былоникакой возможности.

– Анастасия, что происходит? Дайте-ка вашу санаторнуюкнижку, – строго потребовал лечащий врач Михаил Петрович. – Так я идумал. Вы два дня подряд пропускаете процедуры и не занимаетесь в бассейне. Выплохо себя чувствуете? Почему вы не ходите в столовую?

– Я… Мне нездоровится, – неуверенно промямлилаНастя.

– Тогда почему вы не приходите ко мне? Здесь санаторий,а не палаточный городок, прошу это учесть. В случае малейших неполадок создоровьем – немедленно к врачу. Усвоили?

– Усвоила. У меня уже все прошло. Завтра я начну ходитьв столовую и на процедуры. Честное слово, Михаил Петрович.

– Допустим. Я хочу знать, в чем заключается вашенездоровье. Почему пропал аппетит? Может быть, я неправильно назначил лечение?

– Это скорее нервное. Легкая депрессия, –улыбнулась Настя.

– На вас сильно подействовал этот прискорбный случай?

– И он тоже. Не обращайте внимания, Михаил Петрович.Обычная дурь. Сегодня я, с вашего позволения, еще немного погрущу, а завтра сутра все будет в порядке.

Врач ушел недовольный, но с Настиным упрямством поделатьничего не смог. От ужина она отказалась категорически.

А Дамир все не приходил…

Около десяти часов вечера снова раздался стук. У дверейстояла Регина Аркадьевна.

– Вам телеграмма, Настюша. Я проходила мимо дежурной,она просила вам передать.

Соседка протянула ей распечатанный бланк телеграммы. И ктоже это такой любопытный, пронеслось в голове у Насти, кто не утерпел и заглянулв телеграмму? «Пожалуйста срочно позвони домой целую папа». Ей стало не посебе. Если дома случилось что-то серьезное, то не было бы в телеграммеуспокаивающего слова «пожалуйста». Когда говорят «пожалуйста» – это ужепросьба, а не приказ, а просьбу можно ведь и не выполнять. С другой стороны –«срочно». Что за срочность такая? Ведь она только вчера звонила ему, получивперевод.

– Что же делать? – растерянно сказалаНастя. – Отец просит срочно позвонить домой, но в Город идти уже поздно,переговорный пункт работает до двадцати одного.

Регина Аркадьевна решительно взяла Настю за руку.

– Пойдемте. Для таких крайних случаев есть запаснойвариант. Может, нам с вами повезет и удастся позвонить из кабинета директора.

Настя плелась за соседкой, чувствуя себя как овца, которуюведут на заклание. Отчим, судя по всему, хочет передать ей какое-то сообщениеот Гордеева. Тот факт, что начальник не пытается связаться с ней через местныйгоротдел, говорил Насте о многом. Например, о том, что он прощупывает почву,нельзя ли использовать ее в работе. Он, наверное, собирается кого-то прислать ипримеривается, как лучше действовать, в зависимости от того, кем для санаторныхобитателей является Настя Каменская: переводчицей или работником уголовногорозыска.

Перед директорским кабинетом должна быть приемная,размышляла Настя, и в ней может оказаться параллельный телефон. В такойситуации звонить домой от директора – глупость непростительная. Разговор могутподслушать. Отказаться? Но под каким предлогом? Ты получила телеграмму из домус просьбой срочно позвонить, тебя тут же ведут к телефону, а ты? Ногу по дорогеломаешь? Выхода нет, надо звонить с того телефона, который предлагают. «В концеконцов, может быть, ничего и не произойдет, – успокаивала себяНастя. – Кому нужно подслушивать мои разговоры? Обыкновенная переводчицазвонит домой любимому папочке. Что особенного? Все обойдется, всеобойдется», – твердила себе Настя.

Тем временем они с Региной Аркадьевной дошли до комнатыдежурной медсестры.

– Олюшка, – ласково обратилась к нейРегина, – ты не откроешь нам кабинет Георгия Васильевича? Моя соседкаполучила телеграмму из дому, ей срочно нужно позвонить по межгороду.

Оля молча кивнула и достала из ящика стола связку ключей.Войдя в приемную, Настя сразу кинула взгляд на стол секретаря: так и есть,несколько телефонных аппаратов, один из них наверняка параллельный сдиректорским городским. Может, позвонить отсюда? Тогда можно быть уверенной,что в кабинете директора никто трубку не снимет. Но здесь обе они, и Ольга иРегина, будут стоять над душой…

Медсестра тем временем отперла кабинет директора, зажгла внем свет и сделала приглашающий жест рукой. Пропустив Настю, деликатно закрыладверь между кабинетом и приемной, хотя Настя едва удержалась, чтобы некрикнуть: «Не закрывайте, чтобы я могла видеть стол секретаря и телефоны».

Все обойдется, ничего страшного, все обойдется, твердилаона, набирая код и московский номер.

– Алло! – раздался в трубке голос ЛеонидаПетровича, и в ту же секунду чуткое Настино ухо уловило едва слышный мягкийщелчок, не щелчок даже, а шипение какое-то. Значит, не обошлось.