Игра без козырей - Дик Фрэнсис Страница 32

— Но поймите же, — в суматохе соревнований в Кемптоне обратился ко мне лорд Хегборн, — я говорил с капитаном Оксоном, и он вполне удовлетворен тем, как идет обновление почвы. После этого я просто не могу больше вмешиваться в его дела. Уверен, что вы согласитесь с этим.

— Нет, сэр, никогда не соглашусь. Не думаю, что чувства капитана Оксона важнее, чем судьба ипподрома. Скаковые дорожки должны быть быстро восстановлены, даже если ради этого придется отдавать распоряжения через голову капитана Оксона.

— Капитан Оксон лучше знает, что делается у него на ипподроме, чем вы. — В голосе лорда Хегборна прозвучал нескрываемый сарказм. — Я придаю больше значения его заверениям, чем вашему беглому взгляду на ход работ.

— В таком случае не могли бы вы поехать туда и увидеть все собственными глазами? Пока еще есть время.

Лорду Хегборну не нравилось, когда его подталкивали к принятию решения. Выражение его лица я определил бы как откровенно неодобрительное. Больше ничего нельзя сделать, и кроме того есть риск, что он позвонит Рэднору и вообще отменит расследование.

— Вероятно... Я посмотрю, сумею ли найти время в понедельник, — наконец ворчливо проговорил он. — Вам удалось найти что-то конкретное в подтверждение идеи, что беды Сибери злонамеренно подстроены?

— Еще нет, сэр.

— На мой взгляд, предположение несколько искусственное, — раздраженно сказал он. — Помните, я говорил об этом с самого начала. Если вы в ближайшее время не найдете что-то... Расследование обходится дорого, вы же знаете.

Проходивший мимо стюард отвлек его, сообщив о другой неотложной проблеме, и лорд Хегборн ушел, не закончив разговора. Я мрачно размышлял о том, что неприятная особенность этого дела — полное отсутствие данных любого рода. А если и попадаются косвенные улики, то построить на них что-либо невозможно.

Джордж все еще не нашел ни единого слабого места в репутации Говарда Крея, а бывший сержант Картер освободил Болта от возможных подозрений. Чико вернулся из Сибери вообще с пустыми руками.

Мы встретились с ним утром в офисе перед тем, как я поехал в Кемптон.

— Ничего, — сообщил Чико. — У меня уже мозоли на языке, я стучался в каждую дверь вдоль дороги. Мрак, ни единой вспышки. Все уверены, что участок дороги, пересекающей ипподром, в момент аварии не был закрыт. Но там и движение небольшое. Я посчитал, скорость в среднем сорок миль в час. Но все равно темная история: никто из соседей не заметил, что там произошло. Так не бывает.

— Кто-нибудь видел цистерну до того, как она перевернулась?

— Там постоянно ездят цистерны. Несколько человек пожаловались мне. Но именно эту никто не видел.

— Но почему такое совпадение: авария произошла в таком месте и в такое время, чтобы ущерб был максимальным? И водитель упаковал вещи и уехал несколько дней спустя, не оставив адреса.

— Ну... — Чико задумчиво дернул себя за ухо. — Я не нашел никаких следов, чтобы кто-то нанимал подъемный механизм. И никто в этих маленьких бунгало не видел, чтобы такая машина проезжала по дороге. Они видели кран, который приехал уже после аварии поднимать цистерну.

— Что насчет дренажных сооружений?

— Никаких дренажных сооружений, — хмыкнул Чико. — Пусто.

— Хорошо.

— Что ты имеешь в виду?

— Если бы ты нашел на картах, что там когда-то были какие-то дренажные канавы, несчастья во время скачек можно было бы считать просто случайностями. А так эти ямы похожи на ловушки для тигров.

— Кто-то ночью поработал лопатой? Ловкий ход.

— Да. — Я нахмурился. — Эти ямы подготовили задолго до скачек, чтобы земля осела и линия траншей не была заметна.

— И сверху их накрыли достаточно хорошо, чтобы трактор не провалился, — добавил Чико.

— Трактор?

— Там вчера трактор тянул прицеп с отравленной землей.

— Ах да, конечно. Покрытие должно быть крепким, чтобы выдержать трактор. Но ноги лошади сильнее давят на землю. Ее вес не распределен, как у трактора, по всей длине, а сосредоточен в четырех точках.

— Верно!

— Замена почвы идет быстро? — спросил я.

— Ты шутишь.

Ужасное настроение. Самый скверный день. Во-первых, нерешительность лорда Хегборна. Кроме того, все без конца разглядывали меня, потому что я выполнил обещание, данное Занне Мартин. Жалость, любопытство, удивление, неловкость, отвращение — слишком много для одного дня. Я пытался воспринимать некоторые из этих проявлений человеческого интереса к моему уродству как плохое воспитание или бестактность, но от этого мне не было легче. Я ругал себя за идиотскую чувствительность, но и это не помогало. «Если мисс Мартин не выполнит свою половину уговора, я задушу ее», — горестно думал я.