Волчья стая - Алексей Макеев Страница 32

– Мы не ваши подчиненные, чтобы вы нам приказы отдавали, – угрюмо проскрипел второй охранник, в глазах которого легко читалась присущая нашим согражданам неприязнь к милиции. – Мы подчиняемся распоряжениям администрации "Палестры".

– Будет вам сейчас такое распоряжение, – не стал вступать в спор полковник Гуров. – Вот, кстати, кто сейчас в интернате за главного и где его найти? Да поскорее отвечайте, я ведь и обидеться могу. А конфликты со мной обычно плохо заканчиваются. Для конфликтующих.

Охранники переглянулись. Нет, вступать в конфликт с этим непонятным ментом им совершенно не улыбалось. Ишь, говорит-то вроде вежливо, но так, что мороз по коже продирает.

– За главного сегодня, – парень в камуфляжке подчеркнул последнее слово, – Лев Абрамович Харцилевич. Заместитель директора по административно-хозяйственной части. Старше никого не осталось. Найти его можно или в кабинете на втором этаже, или в мехмастерских, это в подвале. Но проще позвонить отсюда по внутреннему. Он вас сам встретит.

– Э-э, не стоит! – Гуров сделал отрицательный жест. – Найду я своего тезку, а потом уже он вам позвонит. Чтобы распоряжения отдать.

Харцилевич обнаружился в своем кабинете, который хоть не отличался роскошью апартаментов Давиденко в Потаповском переулке, но производил впечатление респектабельности и довольно высокого служебного положения. В отличие от хозяина, полного темноволосого мужчины лет сорока, сидевшего за большим письменным столом с крайне унылым и подавленным выражением рыхлого лица.

– Ну, вы – Лев, и я тоже, – сказал Гуров, отрекомендовавшись по всей форме. – Так неужели два таких могучих представителя семейства кошачьих не найдут общего языка?

Не похож был Лев Абрамович на могучего представителя чего бы то ни было! Знал Гуров подобный типаж, приходилось встречаться. Когда все шло по накатанным рельсам, когда не надо было взваливать на свои плечи тяжкий груз ответственности, вид у господина Харцилевича был отнюдь не как у повелителя саванн, а скорее как у жирного, ленивого, объевшегося кота. Которого даже кошки не интересуют – давно кастрирован. Которого вообще ничего в жизни не интересует, кроме миски с едой. Но вот за несколько дней все радикально изменилось! Ленивому домашнему мурлыке прищемили хвост, оставили один на один с проблемами, в которых он совершенно не разбирается! Нет, во всем, что касается снабженческой работы, ремонта, строительства новых подсобных помещений, закупок любого инвентаря, поддержания образцового внешнего вида в интернате, да хоть бы огранизации похорон, – тут он ас! Кому угодно даст сто очков вперед! Но работать с подростками?! Да он же не педагог! Он их попросту боится, а еще больше он боится ответственности за них. Шутка ли сказать – сорок человек воспитанников, и у каждого такие родители, что могут раскатать его, Леву Харцилевича, в тонкий блин почище любого асфальтового катка. А теперь вот еще полковник из Главного управления пожаловал… Это, конечно же, принесет новые неприятности.

Выслушав все эти жалобы, заглянув поглубже в печальные, чуть ли не с собачьей слезой на дне, глаза Льва Абрамовича, полковник Гуров уверился: в его делах тот ему ничем не поможет и ничего важного не расскажет. Не подпускали его к важному. Конечно, рыльце у него в пуху: на такой должности не подворовывать попросту неприлично – коллеги не поймут и уважать перестанут. Но представить себе этого человечка как-то связанным с двумя убийствами или с покушением на третье Лев Иванович категорически не мог. То же самое относилось к боевым ОВ.

– Не могу понять, – сказал Лев самым успокаивающим тоном, – почему вы ко мне так настороженно относитесь? Я же вас ни в чем не обвиняю.

– Это совершенно неважно, – живо возразил Харцилевич, – в чем вас обвинят! Важно, в чем вы сами признаетесь, когда дело дойдет до поисков козла отпущения, а с практикуемыми вашим ведомством методами я знаком.

– Хорошего же вы о них мнения, – покачал головой Гуров. – Однако перейдем к практическим делам. Для начала позвоните на вахту вашей охране и продублируйте мое распоряжение: никого, кроме сотрудников управления, на территорию не пропускать. А не выпускать вообще никого, пока я не разрешу.

Лев Абрамович послушно снял трубку внутреннего телефона, произнес несколько слов и вновь печально поглядел на Гурова:

– А что прикажете делать с намечавшимся сегодня визитом Федора Андреевича Загребельного? Вы в курсе, кто это такой? Ах, в курсе, тем лучше… Его тоже не пропускать? Он собирался подъехать часам к пяти.

– Вот для него мы сделаем исключение, – отозвался сыщик. – Я как раз хотел встретиться с этим человеком. Выходит, на ловца и зверь бежит. Какова же цель его визита в «Палестру»? Встреча с вами?

– Не только со мной, но и с ведущими специалистами, педагогами, воспитателями, техническим персоналом. Загребельный возглавляет фонд «Инициатива», который спонсировал и в чем-то контролировал наш интернат. И ему вовсе не хочется, чтобы со смертью Давиденко и Сарецкого «Палестре» пришел конец. Кстати, не только ему. Это значит, что нужно как-то решать вопрос о новом директоре интерната, потому что я на эту должность категорически не гожусь. Я вообще собираюсь искать другую работу. Да, платят здесь немало, но спокойствие дороже. У меня с понедельника, когда я узнал об убийстве Алексея Борисовича, такой, знаете ли, неприятный холодок в спине, от которого никак не удается избавиться.

"Все верно, – подумал Гуров. – У тебя, милейший, крысиное чутье на пробоину в борту. «Палестра» получила такую пробоину, что навряд ли выплывет. Потонет. Самое время покидать этот корабль…"

– Конечно, сегодня Загребельный хочет посовещаться с нами лишь предварительно, – продолжал Лев Абрамович. – Выдвигать кого-то из своих или приглашать человека со стороны – вот в чем основной вопрос. А окончательное решение будет принимать расширенный педсовет. Пригласят представителей Минобразования, Минюста, вашего министерства, ведущих спонсоров, родителей некоторых наших воспитанников.

– Тех родителей, у кого наиболее тугие кошельки и высокое положение, – понимающе кивнул полковник Гуров. – Чем сейчас занимаются ваши воспитанники?

– Кто чем, – пожал плечами Харцилевич. – Они поделены на шесть групп в зависимости от возраста и уровня подготовки. Сегодня самый обычный учебный день, с группами работают преподаватели.

– Придется учебный процесс прервать, – решительно сказал Гуров, посмотрев на часы. – В ближайшее время сюда подъедет мой заместитель полковник Станислав Крячко с группой помощников, наших сотрудников. Он должен привезти прокурорский ордер на обыск вашего интерната. Да-да, не делайте такие трагически-удивленные глаза. И обыскивать будем все и всех. Ваших воспитанников в том числе, в первую очередь. Где они живут, как у вас в «Палестре» это организовано в чисто бытовом плане? Где и что расположено в интернате, расскажите вкратце, у меня не было времени ознакомиться. Так, по этажам, без особых подробностей.

На несчастного зама по АХЧ было больно смотреть! Глаза его потемнели, а лицо, напротив, стало совсем бледным и покрылось мелкими бисеренками пота. Еще и тотальный обыск?! Боже, какой позор! Когда известие об этом дойдет до родителей, особенно некоторых, разразится громовой скандал. Но противодействовать Гурову он не сможет, это Харцилевич понял сразу же, как только увидел милицейского полковника.