Особо важное дело - Алексей Макеев Страница 32

– Мне бы сигаретку, начальник! – просительно сказал он, стреляя по сторонам шустрыми глазами. – И это… Вы там у себя отметьте, что я в сознанку пошел. Я срок за дядю тянуть не хочу…

– Ты еще ничего не сказал, а уже торгуешься! – осадил его Гуров. – Ты сначала товар лицом покажи, заинтересуй, как говорится.

– Спрашивайте! – покорно вздохнул арестованный.

– Для начала имя назови! – сказал ему Крячко. – Адрес там, высшее… или какое оно у тебя?

– Как же, высшее! – прыснул парень. – Три класса и два коридора… И адрес – какой у меня адрес? Мой адрес – Советский Союз! Последний месяц на «малине» жили у одной шмары… В Марфино. А зовут меня Комок.

– А по-человечески? – спросил Гуров.

– Мамка Гришкой назвала, – хмуро сказал парень. – Григорий Иваныч, значит. Если для протокола. А фамилия моя Тишков.

– Ну, выкладывай, Григорий Иваныч, как вы с подельниками сегодня в гараже у Жоры оказались! Только насчет зажигания мне сказки не рассказывай, и про то, что пальцы стучали, тоже не надо – не поверю!

– Так это, – с запинкой сказал Комок. – Гомель через кого-то узнал, что тут можно «черным» без проблем тачку толкнуть. Вот и поехали. Гомель – это который по вам шмалял – он вообще отвязанный. Смотреть не на что, а бешеный, волчара! Я с ним кантовался, потому что за свою жизнь опасался – ей-богу, не вру!

– Ладно, без лирики! – прикрикнул на него Гуров. – Кто такой твой Гомель? Как его зовут по-настоящему?

– Да откуда я знаю? – удивился Комок. – Гомель и Гомель. Я не интересовался. В нашем деле лишнего не спрашивают. Ждут, пока сами скажут.

– Строго у вас, – сказал Гуров. – А у нас наоборот. Поэтому давай как на духу – чем вы с Гомелем занимались? И с третьим… как, кстати, его партийная кличка?

– У третьего-то? Третьего – Халява, – ухмыльнулся парень. – А сигаретку-то можно, начальник? А то уши опухли не куривши!

Гуров кивнул Крячко, и тот перебросил арестованному сигарету и зажигалку. Прикурив и с наслаждением затянувшись, Комок объявил:

– Мне за чистосердечное амнистия не светит, начальник? Я же кругом чистый. Гомель только меня попутал, а так на мне ничего нет, зуб даю!

– Это мы проверим, – пообещал Гуров. – Ты лучше скажи, где вы «БМВ» взяли.

– Угнали, – сокрушенно признался Комок. – Гомель и угнал. С Халявой. Я тут ни при чем. Я и машину-то вожу плохо.

– У кого угнали, какого числа? – спросил Крячко.

Комок серьезно подумал, несколько раз глубоко затянувшись сигаретой, и сказал:

– Да на той неделе вроде… А у кого – так это я не знаю!

– Знаешь, Комок Иваныч! – проникновенно сказал Гуров. – Я не учитель, повторять не люблю. Если ты мне правду говорить не будешь, я тебе не амнистию, я тебе такую статью нарисую! – И он наугад, полагаясь на счастливую судьбу, добавил: – Тачка-то ваша по мокрому делу проходит…

Глаза парня забегали еще быстрее, и у него мелко задрожал подбородок. Он нервно затянулся сигаретой, почему-то зажмурился и вдруг выпалил:

– На мне ничего нет! Век свободы не видать! Матерью клянусь, начальник! Это Халява его завалил. А я ни при чем!

Гуров с Крячко переглянулись. Гуров подвинул поближе к парню работающий портативный диктофон и, стараясь казаться невозмутимым, спросил:

– Ну-ка, отсюда подробнее! И не пропускай ни единой детали – душу выну!

Комок тоскливыми глазами посмотрел за окно и начал:

– Короче, Гомель эту хату нашел. Сказал, дело верное. Две недели караулил. Хозяева в отъезде, а квартира богатая. Ну и это… пошли мы – Гомель, я и Халява…

– То есть вы втроем решили ограбить квартиру, – уточнил Гуров. – Адрес квартиры и какого числа это происходило?

– Хата на этой… на Кузнецовской улице, – вспомнил Комок. – А брали мы ее… – он наморщил лоб. – Типа, это… пятнадцатого июля, вот!

Гуров с Крячко опять обменялись взглядами – теперь уже торжествующими. Гуров потребовал, чтобы Комок продолжал.

– Ну, это… Залезли мы в эту хату, – сказал тот. – Я, типа, на шухере стоял. В прихожей. А Гомель с Халявой внутри шустрили… Только ни хрена они там не взяли – полный голяк! Гомель психанул страшно… А тут вдруг дверь открывается, и входит мужик… Пачка – во! – Он потрясенно развел руками. – А главное, не испугался ни хрена!

– Дальше-то что? – спросил Крячко.

– Ну, дал он мне в рог, – застенчиво признался парень. – Я – с катушек. А тут Халява… Ну и посадил он этого фраера на перо. Тот и «мама» не успел сказать. Халява с Гомелем карманы его обшмонали, и мы свалили. Гомель у него ключи от тачки нашел. А тачка у подъезда стояла. Вот и все, начальник.

– Нет, не все, – строго заметил Гуров. – Что было у убитого в карманах? Попытайся вспомнить в подробностях!

– Да чего? – уклончиво пробормотал Комок. – Много чего было. Сразу и не вспомнишь. «Зелень» была – баксов два куска. Ну и в «деревянной» – кусков пятьдесят. Крутой оказался – «новый русский». Ксивы там – паспорт, права, кредитки, визитки… Книжка записная с адресами. Документы на тачку. А! Мобильник еще. – Комок замолчал, словно выдохся.

– Еще что – вспоминай! – требовательно прикрикнул Гуров. – Не встанешь с этого стула, пока все до капли не вспомнишь!

– Да вроде ничего больше, начальник! – виновато сказал Комок, побегал глазами по углам и вдруг вспомнил: – Во! Еще было! Дисок был!

– Какой дисок? – удивился Гуров.

– Ну, типа этот, с песнями, – сказал Комок. – Мы его в музыкальный центр вставляли, а он не играет, падла!

– Компакт-диск? – догадался наконец Гуров. – Так, что ли?

– Ну! Он самый – компакт! – с облегчением согласился Комок. – Типа, с песнями.

– Вы его послушать хотели, а он не играет, – задумчиво повторил Гуров.

– Ага, ни мур-мур! – обрадовался Комок. – Брак!

– Куда все дели? – жестко спросил Гуров. – Про «БМВ» можешь не повторять, с ним все ясно. Я имею в виду, что в карманах нашли – бумажник, документы, компакт. Где все это?

– Падлой буду, – загорячился Комок, – «зелень» Гомель себе забрал! Остальные бабки поделили. Только я свои уже пропил, начальник, шаром покати!

– Пьешь много! – осуждающе сказал Гуров. – Про остальное рассказывай!

– С остальным хуже, – сник парень. – Ксивы, бумажки – все это барахло Гомель в пакет завернул, полкирпича для весу – и в речку. В Яузу, ага! От греха, говорит, подальше. Халява его подбивал бабки с кредитки снять, а Гомель не решился. Я, говорит, с этими делами сроду не связывался, а начинать поздно – заметут. Так все и выкинул.

– Предусмотрительный он у вас, – заметил Гуров. – Значит, все выбросил – и документы, и записную книжку, и визитки? А компакт, выходит, не выбросил, раз вы его слушать пытались?