Лондон бульвар - Кен Бруен Страница 32

— Джеймс Элрой.

— Черт… не может быть… это великолепно!

Паб был забит под завязку, но мы умудрились прихватить пару табуретов в углу у бара. Лицо Эшлинг сияло от возбуждения. Она сказала:

— Я угощаю, что тебе заказать?

— Пинту «Гиннеса».

Себе она заказала «Малибу». Принесли заказ, мы церемонно чокнулись. Я спросил:

— Что такое «Малибу»?

— Ром с кокосом.

— Боже милостивый.

— Попробуй.

— Не хочется.

— Ну давай же.

Я дал.

— О Господи, твоя воля, это просто сироп от кашля.

Она засмеялась, крепко-крепко меня обняла, сказала:

— Я так рада тебя видеть.

Я чувствовал себя великолепно. Боже мой, разве я когда-нибудь так себя чувствовал? Эшлинг была восхитительна, забавна, умна. И я ей нравился. В бумажнике у меня были деньги, и ожидался отличный секс. Свинский рай.

Потом вышел Джеймс Элрой. Крупный парень, очень нервный. Он даже не столько читал, скорее изображал, устроил целое представление.

Полный восторг.

Когда он сделал перерыв, вокруг него собралась толпа. Эшлинг спросила:

— Почему бы тебе с ним не поговорить?

— Может быть, я его позже перехвачу.

Она озорно улыбнулась, сказала:

— Вот что я тебе скажу насчет позже. Я собираюсь заманить тебя к себе домой, наполню ванну

духами

маслами

и тобой.

Открою бутылку вина и высосу ее. Затем закажу громадную пиццу и съем тебя, пока она не остыла. Потом, когда ты уснешь, я буду тебя охранять.

Зазвонил мой мобильный.

Пришлось протискиваться сквозь толпу, чтобы найти тихое местечко.

Какой-то парень пробормотал:

— Чертов яппи.

Это я-то?

Прижал телефон плотно к уху, сказал:

— Да?

— Мистер Митчелл, это Джордан.

— Да?

— Мисс Палмер пыталась совершить самоубийство.

О черт!

— Ей плохо?

— Боюсь, что да.

— Что мне сделать?

— Полагаю, вам нужно приехать.

— Вот черт!

— Как вам угодно.

Джордан завершил разговор. Я сказал:

черт

черт

черт!

Кто-то сказал:

— После перерыва он читает лучше.

Я прорвался к нашему месту, сказал Эшлинг:

— Мне нужно уйти.

— О нет.

— Слушай, давай я тебя подвезу.

— Нет, езжай.

— Ты будешь в порядке?

— Возможно, поговорю с Джеймсом Элроем.

— Это как тебе захочется.

Она печально улыбнулась, сказала:

— Посмотрим.

Когда я уходил, зазвучала «Слаще всего» ирландцев «U2».

Если эта песня не соответствует моменту, то уж я не знаю что.

«У меня ничего не осталось, кроме воспоминаний о тебе».

Подумал: «Господи, и откуда все это взялось?»

Маневрируя по айлингтонским улицам, я просто физически вымотался. Дорога до Холланд-парка заняла у меня два часа.

Приехав, сразу пошел на кухню. Джордан был там, я спросил:

— Как она?

— Доктор дал ей успокоительное, но она не уснула.

— Мне подняться наверх?

— Да, пожалуйста.

Добавить ему было нечего, я пошел. Вверх по ступенькам, как осужденный на казнь. В спальне горела только лампа на ночном столике. Лилиан в кровати, руки лежат поверх одеяла. На запястьях повязки. Специально, чтобы я видел.

Я сказал:

— Лилиан.

— Митч… Митч, это ты, любимый?

— Да.

Она сделала попытку приподняться, но откинулась обратно на подушку, прошептала:

— Прости, Митч, я не хотела доставить тебе неприятности.

Мне захотелось ей врезать, но я сдержался.

— Все в порядке, — сказал, — ты отдыхай.

— Она хорошенькая, Митч, молодая?

— Что?

— Та девушка, с которой ты встречаешься.

— Нет у меня никого… Я с друзьями встречался.

— Обещай мне, Митч, обещай, что ты никогда меня не оставишь.

Мой рассудок завопил: «Какого черта?! Как ты вообще оказался в этой луже?!»

Я сказал:

— Обещаю.

— Возьми меня за руку, любимый.

Я взял. Она глубоко вздохнула, сказала:

— Мне сейчас так спокойно.

Я чувствовал себя так же, как тогда, когда судья объявил: «Три года».