Кот, который читал справа налево - Лилиан Джексон Браун Страница 32

В понедельник утром Квиллер позвонил директору Пенниманской школы и попросил разрешения взять интервью у одного из преподавателей. Директор согласился. В его голосе Квиллер уловил звонящие колокола и сверкающие искорки, которые всегда сопровождают предвкушение от встречи с прессой.

В час дня репортёр появился в школе и был отправлен в сварочную мастерскую, отдельно стоящее здание позади школы, увитое плющом, видимо, бывшую конюшню Пенниманского имения.

Внутри мастерская изобиловала острыми кромками и колючими выступами свариваемой металлической скульптуры. Квиллер не мог сказать, на начальной или завершающей стадии находится работа. Всё здесь казалось созданным для того, чтобы поранить тело и порвать одежду. Вдоль стен лежали газовые баллоны, куски резинового шланга и огнетушители.

Батчи Болтон, нелепо выглядевшая со своими кудряшками в огромном комбинезоне, одиноко сидела, поедая что-то из бумажного пакета.

— Хотите сандвич? — предложила она с деланной небрежностью, пытаясь скрыть удовольствие оттого, что у неё берут интервью для газеты. — Бутерброд с ветчиной?

Она очистила место на верстаке с асбестовым верхом, отодвинув в сторону гаечные ключи, зажимы, плоскогубцы и поломанные кирпичи, и налила Квиллеру чашку чёрного, как дёготь, кофе.

Квиллер принялся за еду, хотя полчаса назад пообедал. Он знал, какие результаты мог дать приём пищи во время интервью: формальные вопросы и ответы переходят в непринуждённый разговор.

Они обменивались впечатлениями о любимых ресторанах и наилучшем способе приготовления ветчины. Потом перешли к диетам и зарядке. Далее разговор зашёл о преимуществах кислородной сварки. Пока Квиллер грыз огромное красное яблоко, Батчи надела каску, защитные очки и кожаные перчатки и показала, как пудлинговать металлический брусок и прикреплять к нему ровный шарик.

— Это большое достижение, если за первый семестр удается научить детей не обжигаться, — сказала она.

Квиллер спросил:

— Почему вы свариваете металл, а не вырезаете по дереву или не лепите из глины?

Батчи свирепо посмотрела на него, и репортёр испугался, что сейчас она ударит его металлическим прутом. Но она резко ответила;

— Вы, должно быть, беседовали с этим парнем, Маунтклеменсом?

— Нет. Я просто любопытный. Меня интересует это в целях самообразования.

Батчи лягнула высоким зашнурованным ботинком верстак.

— Не для печати: это быстрее и дешевле. Но в статье вы можете написать, что сварка — это изобретение двадцатого века. Люди открыли новый инструмент для ваяния — огонь.

— Я полагаю, ваши воспитанники в основном мальчики?

— Нет. Некоторые маленькие девочки тоже обучаются сварке.

— Не был ли скульптор Нино в числе ваших студентов?

Батчи оглянулась через плечо, как бы подыскивая место для того, чтобы сплюнуть.

— Он был в моем классе, но я ничему не смогла его научить.

— Я понимаю. Он считал себя гением.

— Некоторые думают, что он гений. Но я считаю, что он жулик. Не могу представить себе, как его только могли принять в галерее Ламбретов.

— Миссис Ламбрет высоко оценивает его работы.

Батчи с шумом выдохнула через нос и ничего не ответила.

— Мистер Ламбрет разделял восторги жены?

— Возможно. Я не знаю. Эрл Ламбрет не был экспертом. Он всего лишь вдолбил людям в голову, что он эксперт. Простите, конечно, что кляузничаю на покойника.

— Наверное, с вами многие согласны?

— Конечно, согласны. Ведь я права. Эрл Ламбрет был жуликом, как и Нино. Они составляли прекрасную пару, пытаясь надуть друг друга. — Она зло усмехнулась. — Всем же известно, какими приемами Ламбрет действовал.

— Что вы имеете в виду?

— Никаких ценников, никаких каталогов, за исключением больших выставок, когда выставлялись работы только одного мастера. Это было частью так называемого имиджа. Если покупателю нравилось какое—либо произведение искусства, Ламбрет мог назначить любую допустимую в торговле цену. И когда художник получал свои проценты, он никогда не знал реальной продажной цены.

— Вы думаете, Ламбрет обманывал художников?

— Само собой! И при этом всегда выходил сухим из воды, потому что большинство художников простофили. Нино был единственным, обвинившим Ламбрета в мошенничестве. Рыбак рыбака видит издалека, Батчи самодовольно похлопала себя по завитой макушке.

Квиллер вернулся в офис и написал заявку в фотолабораторию, чтобы сварщицу сфотографировали во время работы, потом набросал черновик интервью, опустив подробности о Ламбрете и Нино, и отложил его для дальнейшей доработки.

Он был доволен собой. Он чувствовал, что напал на след. Дальше нужно посетить Музей искусств, чтобы узнать как можно больше о пропавшем кинжале. И ещё: после обеда он сходит на вернисаж.

Этот понедельник обещал стать интересным.

Музей искусств встретил Квиллера полуденной тишиной.

В вестибюле Квиллер взял каталог флорентийской коллекции и узнал, что большая её часть была великодушным даром семьи Даксбери. Перси Даксбери был музейным комиссионером. Его жена занимала пост президента группы финансовой поддержки музея.