Сокровища Рейха - Томас Гиффорд Страница 32

– Мистер Купер, рад с вами познакомиться. Ваш друг мистер Питерсон поставил перед нами весьма интересную задачу, и мне особенно приятно встретиться с человеком, имеющим к этому делу непосредственное отношение. – Под его изящными седыми усиками промелькнула слабая официальная улыбка. Он осторожно выпустил струйку дыма, словно опасаясь, как бы она не обеспокоила собеседника.

Я попросил принести виски. Он заказал на ужин бифштекс а-ля Эдуард VII. Этот бифштекс оказался смесью паштета из гусиной печени, ветчины и вырезки. Пока мы ели и пили, он рассказывал:

– Ваш брат пробыл в Буэнос-Айресе целую неделю, до семнадцатого января, а затем вылетел в Лос-Анджелес рейсом «Пан Америкен». По просьбе мистера Питерсона мы попытались выяснить как можно точнее, чем он здесь занимался. – Рока вытер салфеткой тонкие губы и добавил: – Кстати, позвольте мне выразить вам свое соболезнование.

Он вынул из черного портфеля желтую папку и, не открывая, положил ее на стол.

– Все, о чем я могу сообщить вам, описано здесь, в досье, мистер Купер. Но, если вы не возражаете, я попробую сделать резюме. – Он открыл папку, как дирижер открывает партитуру. – Нам известно, когда и откуда прибыл сюда ваш брат. Он прилетел из Каира, из Египта, где пробыл какое-то время. Из Буэнос-Айреса он вылетел в Лос-Анджелес. Здесь – это точно установлено – он встречался с неким Мартином Сент-Джоном. Их видели вместе, когда они ужинали в Жокей-клубе – самом шикарном нашем заведении подобного рода, членом которого мистер Сент-Джон состоит, что само по себе довольно странно. – Он помолчал немного и продолжал: – Мистер Сент-Джон – личность крайне удивительная. Это своего рода чудо, если речь касается какой-либо информации. Он знает всех политиков и тех, кто стоит у власти. Власть и политика, – Рока пожал плечами, вскинул брови, – можно сказать, его страсть. По происхождению он англичанин, но живет здесь, в Буэнос-Айресе, с незапамятных времен, пожалуй, лет тридцать, с начала диктатуры Перона. Мы не совсем точно знаем, чем он занимался до того, как начал служить Перону. Говорят, он учился в Кембридже. Есть сведения, что до войны и во время войны его встречали в Индии, Гонконге и Египте. Прошлое мистера Сент-Джона весьма таинственно. Когда он поселился в Буэнос-Айресе, ему было лет двадцать семь, не больше. Кто и почему рекомендовал его Перону, для меня загадка. Я довольно хорошо осведомлен о его карьере. После свержения Перона он, лишившись, можно сказать, надежного покровительства, в какой-то степени стал более уязвимым, чем раньше. – Рока допил вино и, сцепив тонкие пальцы, сложил руки на узкой, обтянутой жилетом груди.

– Почему у вас к нему такой интерес? – спросил я. – Разве он был преступником или вызывал подозрения? И чего добивался от него Сирил?

– Сент-Джон наблюдал режим Перона изнутри, мистер Купер. Нет, преступником он не был. Насколько мы можем судить, он был специалистом по вопросам безопасности – своего рода неофициальный, но незаменимый контрразведчик. К тому же хамелеон – вышел сухим из воды после свержения Перона. Вероятно, он оказывал услуги еще кому-то, и, полагаю, немаловажные, был слишком полезен, а посему избежал позорной смерти и безымянной могилы, что нередко случалось в те дни. – На секунду на лице Роки появилась грустная улыбка и тут же исчезла. Он опустил глаза, глянул на бумаги.

– Единственное, о чем всем абсолютно точно известно, так это о его активном участии в переправке в Аргентину в конце Второй мировой войны и вскоре после ее окончания большого числа немцев – в основном нацистов, конечно. Сент-Джон, однако, всегда казался мне человеком исключительно аполитичным, но вот его шеф Перон восхищался Муссолини и другими господами такого же толка. – Рока еще раз пробежал взглядом досье, взял нижнюю страницу и положил ее сверху. – Сент-Джон рассматривал бежавших немцев как существенный источник дохода… но для кого? – Он развел руками, держа ладони вверх. – Прежде всего для себя лично, затем для самого Перона и, я твердо убежден, для государственной казны. Что ни говори, речь шла об огромных суммах, а режим Перона не добился успехов в экономике. Он нуждался в деньгах и не гнушался никакими средствами для их добывания.

С едой было покончено. Официант убрал со стола и подал кофе с коньяком. Рока попросил принести сигары, и мы молча закурили в уютной тишине. Было начало двенадцатого вечера.

– Как мы можем узнать, – спросил я наконец, – что нужно было моему брату от Сент-Джона? Ведь все, о чем вы сейчас рассказали, – далекое прошлое.

– Я думаю, вы можете узнать об этом, спросив самого Сент-Джона. Пока же нам надо обсудить еще ряд вопросов, которые касаются пребывания вашего брата в Буэнос-Айресе и довольно прочно связывают его с прошлым Сент-Джона. – Он полистал бумаги, сделал какую-то пометку на полях шариковой ручкой. – Ваш брат вылетел из Буэнос-Айреса, пробыв здесь всего неделю. Установить его перемещения оказалось задачей далеко не простой, но нам неожиданно повезло – отыскался водитель такси, который в основном обслуживает тех, кто останавливается в гостинице «Клэридж». Дважды он возил вашего брата в длительные поездки. – Рока внимательно глянул на бумаги поверх очков. – Один раз в парк Палермо, где проходил матч игры в поло, и другой – в поместье Альфреда Котмана.

– Котман – немец?

– Не просто немец, а один из ведущих деятелей нашей немецкой общины, к тому же классный игрок в поло, несмотря на преклонный возраст. Котман приехал сюда в тысяча девятьсот сорок третьем году, а точнее – двадцать пятого декабря, в первый день Рождества, и с тех пор так и живет здесь. Он сказочно богат. Пожалуй, это самая крупная добыча Сент-Джона. Перон тогда еще не пришел к власти, но представлял собой весьма влиятельную фигуру в закулисной борьбе, и Сент-Джон был его ближайшим соратником.

В июне тысяча девятьсот сорок третьего года Рамон Кастильо был свергнут военной хунтой. Армия уже в тридцатые годы находилась под сильным влиянием нацистов, понимаете, и прилагала все усилия – решительно все, мистер Купер, стремясь вовлечь Аргентину в орбиту стран «оси», как их стали называть впоследствии. Ей отводилась роль плацдарма. Она должна была стать своего рода «Германией» Южной и Северной Америки, провозвестницей «нового порядка» в Новом Свете. Эта попытка в конечном счете так никогда и не увенчалась успехом, но что касается армии, тут фашисты значительно преуспели. Армия представляла собой сугубо пронемецкую, чисто тевтонскую организацию, вплоть до обмундирования, знаков различия, не говоря уж о ее организационной структуре и мировоззрении военнослужащих.

Однако, устранив Кастильо, армейские генералы не поделили власть. Раусон – первый президент из военных – пробыл на своем посту всего один день. Генерал Рамирес, сменивший его, продержался девять месяцев. Именно в этот период Сент-Джон организовал приезд сюда Котмана. Место Рамиреса занял Фаррель и правил до тысяча девятьсот сорок шестого года. После него на арену вышли полковник Хуан Доминго Перон и его жена – актриса Ева. Они вместе властвовали девять лет. За эти девять лет, мистер Купер, Хуан и Ева Перон перекраивали страну на свой лад, как во благо ей, так и во зло, и лишь теперь мы с грехом пополам выползаем на свет из-под мрачной сени перонизма. – Некоторое время он задумчиво смаковал коньяк, потом продолжал: – Перон сейчас сбежал в Испанию, но кое-кто не прочь был бы его вернуть. В годы господства Перона Мартин Сент-Джон неизменно вертелся около него. А поскольку Перон преклонялся перед фашизмом, то принимал немецких эмигрантов, многие из которых обладали несметным богатством, с распростертыми объятиями. Перон разбогател на этом деле, Сент-Джон получил свою долю, а немцы обрели тихую обитель в раздираемом войной мире, в котором многие относились к ним далеко не доброжелательно. – Он стряхнул пепел с сигары в пустой бокал. – Что касается Котмана, он был крупным промышленником в Германии. Когда пришло время, он эмигрировал и живет здесь вот уже четверть века, тихо, ни во что не вмешиваясь. Как говорится, абсолютно безупречен, мистер Купер, никаких компрометирующих связей с нацистами… во всяком случае, ничего подобного не было замечено.