Окончательный диагноз - Чингиз Абдуллаев Страница 32

Дронго приехал домой в десятом часу вечера. Через два часакурьер доставил от генерала Потапова выдержки из досье и список телефонов, покоторым Глушков разговаривал в тот роковой вечер. Два разговора с председателемТаможенного комитета Лопатиным, три разговора с сыном, один разговор сРомановским. Еще два телефонных разговора с Алиной Перельман. Причем в первомслучае позвонила она, а во втором сам Глушков. И, наконец, еще несколькотелефонных звонков. Из правительства, из французского посольства, изГосударственной думы. И два звонка самого Глушкова. Один раз он звонил вАнглию, своему старому знакомому, и один раз – академику Алексееву. Распечаткабыла приведена по часам и минутам, когда звонили Глушкову и когда звонил он сам.

Дронго внимательно просмотрел распечатку, сделал некоторыеотметки. Затем приступил к чтению выдержек из досье. Ничего необычного. Иникаких зацепок. Карьера Глушкова была обычным продвижением молодого ученого,стремительно поднявшегося и оказавшегося востребованным в сложные девяностыегоды, когда экономисты вышли на первый план. У Романовского была длинная ипочетная биография заслуженного дипломата. Дважды он работал послом и дваждыназначался заместителем министра иностранных дел. У его сына карьера былакороткой, но достаточно емкой. Окончив МГИМО, младший Романовский получилназначение сначала в ГДР, затем в ФРГ. Некоторое время работал в Швейцарии, азатем получил назначение в Австрию. Дронго усмехнулся. Он вспомнил, как один изего школьных друзей, учившийся в МГИМО, объяснял ему разницу между западным ивосточным отделениями, когда в первое попадали исключительно дети дипломатов ичленов Политбюро, а во второе – все остальные, сумевшие прорваться в этотпрестижный вуз.

Биографию Перельмана можно было не читать. Перечисление егозаслуг, званий и научных достижений заняло четыре страницы. А сведения о местеработы уместились в нескольких строчках. Это были два института. Здесь он выросдо вице-президента Академии наук и директора НИИ. Его дочь тоже сделалакарьеру, выбрав модную в то время профессию филолога. Закончив МГУ, онанесколько лет работала в Германии. Дронго отметил этот факт, подумав, что,возможно, она встречалась там с сыном Романовского.

У Нелли Лопатиной была более «заслуженная» биография. Первыймуж был руководителем джаз-ансамбля, она вышла за него в шестнадцать лет.Однако уже через полтора года они развелись с мужем. В двадцать лет она принялаучастие в конкурсе красоты и победила. Тогда же вышла замуж за руководителямодельного агентства. Через год она снова победила на престижном конкурсе вАфрике. Еще через год развелась со вторым мужем. И, наконец, в двадцать тригода стала супругой руководителя Таможенного комитета Лопатина, которыйразвелся со своей супругой, оставив двоих детей, чтобы жениться на НеллиЧуркиной, ставшей Нелли Лопатиной. И наконец биография Вероники Андреевны, малочем отличающаяся от биографии Нелли Лопатиной. Глушков был третьим мужемВероники Андреевны, только в отличие от Лопатина он был вдовцом.

«Кажется, в России появился класс „профессиональных“ жен,которые умудряются по нескольку раз выгодно выйти замуж», – подумал Дронго.

Он вспомнил, как его отец, всегда отличавшийся своимгалантным отношением к дамам, объяснял секреты семейной жизни известной пословицей:«Одна жена – очень много, две жены – очень мало. Один муж – очень много, двамужа – очень мало».

Закончив чтение досье, он пересел к своему компьютеру и ввелв него нужные данные. Никаких новых фактов он не узнал. На часах было ужеполовина второго ночи, когда он позвонил Потапову на его мобильный аппарат.Телефон оказался включенным.

– Вы спите? – спросил он генерала. – Извините, еслипобеспокоил.

– Думаете, я могу заснуть? – даже обиделся Потапов. – Завтрапоследний день, а ничего не ясно. Конечно, я не сплю. У вас что-нибудьслучилось?

– Вы не прислали мне досье на детей Глушкова.

– Не прислал, – подтвердил Потапов. – Только они вам непонадобятся. Думаете, что его дочь могла прилететь из Швеции, чтобы убить отца,и снова вернуться в Стокгольм? Насчет сына мы тоже проверяли. Чистое алиби. Егоне было на даче в момент смерти отца.

– Я же не утверждаю, что они убили своего отца, – возразилДронго. – Но в моей практике было немало случаев, когда кто-то из близкихзаказывал убийство своего родственника, рассчитывая получить наследство.

– Вы полагаете, они могли совершить нечто подобное? – неповерил Потапов. – У вас есть факты?

– Пока нет. Но завтра мне понадобятся их досье. Надеюсь, чтоследующий день будет результативнее, чем сегодня.

– Очень на это рассчитываю, – вздохнул Потапов. – Досвидания. Я даже не могу пожелать вам спокойной ночи. У меня такой ночи ужточно не будет.

Потапов и не предполагал, насколько пророческими окажутсяего слова и какое страшное известие сообщат ему завтра утром охранники. Дронгоотключил телефон и подумал, что ФСБ наверняка уже прослушивает все телефоны нетолько самого Дронго, но и генерала Потапова.

Он заснул, как обычно, часам к пяти утра. И был неприятноудивлен резким телефонным звонком, разбудившим его в десять часов. Онприслушался. Включился автоответчик. И услышал тревожный, срывающийся голосгенерала Потапова:

– Возьмите трубку, Дронго, срочно снимите трубку!

Он повернулся на другой бок. Странно, что генерал стал такимистеричным. В конце концов, у них еще есть сегодняшний день. И до следующегоутра еще много времени. А ему необходимо выспаться, чтобы иметь ясную голову.Но новый звонок не дал ему уснуть.

– Возьмите трубку, – чуть не кричал Потапов. – У наспроизошло несчастье.

Дронго поднялся, неторопливо подошел к телефону. В этотмомент позвонил внутренний телефон, связывающий его квартиру с охранникамивнизу.

– Что случилось? – спросил Дронго, поднимая трубкувнутреннего телефона.

– Сейчас вам позвонят по городскому телефону, – сказал одиниз охранников.

За все время проживания Дронго в этом доме охранники звонилиему впервые. К тому же сегодня воскресенье. Снова зазвонил городской телефон.Он взял трубку.