Все оттенки красного - Наталья Андреева Страница 32

Майину руку он отпустил, но Егорушка все равно смотрит на старшего брата волком:

— Я хочу, чтобы ты умер.

— Егор! — громко ахает Майя.

— Я все видел из окна!

— Надеюсь, не подслушивал? — поднимает тонкие черные брови Эдик. — Подслушивать нехорошо, да и подглядывать тоже нехорошо, братец. А уж если подглядывать за любовными сценами, то нехорошо вдвойне. Это означает, что ты потенциальный импотент и тебе будут нужны дополнительные стимулы, чтобы возбудиться. Вот я в твои двадцать три года был отцом трех или четырех абортов. И это без всяких дополнительных стимулов. Причем, ни разу жениться не пришлось.

Майя краснеет, Егор багровеет и кричит:

— Ну, хоть кого-нибудь тебе в жизни жалко!? Хоть кого-нибудь!?

— Себя, — невозмутимо отвечает Эдик.

Неизвестно, чем бы закончилась эта сцена, но именно в этот момент он невозмутимо произносит:

— Вон идет по тропинке твоя маман, пойди, поплачь у нее на груди.

Майя никак не может понять свои чувства. В самом деле, Эдик говорит такие ужасные, такие неприятные вещи! А Егорушка напротив, такой добрый, такой забавный, хороший, милый, понятный и простой. Но что было бы, если бы он взял ее за руку и сказал про «мы с тобой»? Скорее всего, что она бы свою руку тут же отняла. Но почему?

— Мама! Ты вернулась? — спрашивает Егор у Натальи Александровны, которая взбегает по ступенькам веранды.

— Потом, потом. Здравствуй, Эдик! Загорел, похорошел. Тебе очень идет эта рубашка. Егор, учись у брата одеваться. Выглядишь, как бродяга, а ведь я на тебя такие деньги трачу!

— Мама!

— Потом, потом. Где ваш отец?

— Кажется, у себя в кабинете, — отвечает старший брат.

Наталья Александровна пулей несется в дом, а Эдик задумчиво говорит ей вслед:

— Будет гроза. Мадам как шаровая молния где-то хватила заряду, способного разорвать в клочья маленькую планетку.

Пистолет

Сидя в кабинете отца, Георгий Эдуардович Листов, пытается отвлечься от неприятных мыслей, разглядывая антикварную вещь. Родственник любимой женщины просил оценить у знатоков оружия, сколько бы мог стоить этот пистолет.

Сам Георгий Эдуардович в оружии не разбирается, но перед ним развернута энциклопедия «Пистолеты мира». Можно узнать по каталогу, что за экземпляр попал в руки. Ого-го! Бывает же такая удача! Может, самому купить? Надо бы позвонить эксперту, давнему знакомому, и справиться о стоимости. Негоже обманывать будущего родственника, и покупать дорогую вещь по дешевке.

Какая же прелесть! Самый настоящий американский «Деринджер»! Однозарядный, крупнокалиберный капсюльный пистолет. Согласно легенде, именно такие оттопыривали жилетные карманы каждого профессионального игрока и авантюриста на Диком Западе. Девятнадцатый век, почти антикварная редкость. Откуда же он у этого парня? Да какая разница! Может, достался по наследству? Это точно оружие из какой-нибудь частной коллекции.

Пистолет-легенда. Георгий Эдуардович открывает бархатный чехол и ласково гладит округлую рукоятку. Округлая, но не гладкая, сплошь покрытая изысканной чеканкой. Какая тонкая работа! И какая надежная! Одно время отец, художник Эдуард Листов увлекся оружием, принес в дом раздобытый где-то пистолет и показывал домашним, как с ним обращаться. Потом купил пару дуэльных пистолетов, долго возился с ними вместе с сыном, потом убрал в один из шкафов кабинета и, успокоившись, забросил это дело. Теперь Георгий Эдуардович не может удержаться от искушения. «Деринджер» в полной боевой готовности!

Георгий Эдуардович любовно возится с пистолетом, насыпает на полку порох, заряжает. Все, что нужно, осталось от отца, правда, тот пистолет, что был у него, давно уже куда-то исчез, да и ящичек с дуэльными давно не попадался на глаза. Может, Ольга Сергеевна куда-то задевала? Но теперь есть «Деринджер». «Господи, зачем я это делаю?!» — мелькнула в голове непрошенная мысль. Проверить бы это оружие в действии! Или убрать с глаз долой, чтобы избавиться от искушения. Нет, пусть остается, как есть, заряженным, готовым в любой момент выстрелить.

Георгий Эдуардович прикрыв глаза, представляет себе сцену: в каком-нибудь баре, за столом сидят игроки в покер, а на кону целое состояние. Быть может, ранчо в несколько гектаров земли, или сто голов крупного рогатого скота. Усатые ковбои — заложники заезжего шулера. Он обчищает без зазрения совести их карманы, и в какой-то момент они начинают понимать, что стали жертвами мошенника. Один из них мгновенно выхватывает из кармана этот пистолет, и…

Почему-то в этот момент Георгий Эдуардович вспоминает о старшем сыне. Эдик! Карты! Ведь все из-за него! Мечты, мечты. Как сладко представить, себя в роли ковбоя, влепившего пулю прямо в лоб этому авантюристу!

Неожиданно раздается пронзительный крик:

— Георгий! Где ты, Георгий?

Он вздрагивает — что такое? Бывшая жена, Наталья Александровна влетает в кабинет, резко тормозит на пороге:

— Уф! Ты здесь!

— А что случилось?

Она с трудом переводит дыхание. Потом нервно начинает ходить вокруг стола. Георгий Эдуардович понимает, что разговор предстоит серьезный, и поэтому бывшая жена, словно акула вокруг жертвы, нарезает и нарезает круги, чувствуя свежую кровь. Рана, нанесенная старшим сыном, еще свежа, а у Натальи Александровны чутье поистине акулье. Пистолет отложен в сторону, не до него. Наталья Александровна задерживается у стола, берет в руки красивую вещь, вертит ее нервно, собираясь с силами. Нужен повод, во что бы то ни стало нужен повод, чтобы начать разговор.

— Сколько стоит?

— Оставь.

— Купил уже, да? Вижу, как у тебя глаза горят. Транжира!

— Положи, он заряжен!

— Да получи!

Она с опаской кладет пистолет на стол и бросается в бой.

— Это правда?!

— Что правда?

— Ольга Сергеевна мне все рассказала! Что ты распорядился приготовить две смежные комнаты на втором этаже! Мои комнаты! Я догадывалась, всегда догадывалась, что у тебя кто-то есть! Но я не могла поверить, что есть еще один ребенок! Твой ребенок!

— Откуда… — теряется он под напором Натальи Александровны.

— Ты же сам дал домработнице телефон своей пассии! Чтобы Ольга Сергеевна устроила все как следует! Для младенца!

— И она дала тебе этот…

— Дала! Да! Я узнала адрес! Я только что от этой девки!

— Не смей!

— Что такое?

— Не смей! Это ты, девка! Была, когда я на тебе женился! А она порядочная женщина! Интеллигентная, порядочная женщина, не торговка!

— Ах, вот оно что! Я торговка, значит!

— Торговка! Баба базарная!