Промежутье - Ребекка К. С. Ансари Страница 32

Разгром и запустение.

Когда Елена открыла дверь, Купер на миг засомневался: может, прошлый раз всё-таки был сном или наваждением? Теперь же он со смесью ужаса и радости снова увидел грязь, пыль и хаос. Всё было именно так, как он запомнил.

– Елена! – позвал он. В ответ послышалось воркование двух голубей под крышей. Купер отпрыгнул в сторону, чтобы не задело помётом.

Оглядевшись, он двинулся к приоткрытой передней двери. С каждым шагом вид на улицу изумлял его всё больше и больше. Там, за дверью, должна была шуметь Поплар-стрит – с машинами, велосипедами, деревьями, пешеходами и собаками на поводках. Вместо этого его глазам открывалась картина, которую невозможно было понять или объяснить.

Купер дошёл до выхода и распахнул дверь.

Елена уходила прочь от него по широкой, вольной равнине. Высокая трава расступалась перед ней и тут же смыкалась позади, будто никто её и не топтал. На горизонте – там, где должны были возвышаться городские здания, – виднелись пологие холмы с рыжевато-бурыми прожилками породы. Вдалеке росло одинокое дерево. Пахло свежескошенным сеном. В ясном небе, над самым горизонтом, висело оранжевое предзакатное солнце.

Что же это за место? Аризона? Австралия? Другая планета? Купер понимал лишь одно: они больше не в Чикаго.

Он осторожно высунул наружу один палец, словно трогал раскалённую сковородку. Надо было убедиться, что кожа не пойдёт волдырями, не почернеет и не обуглится по ту сторону двери. Его обдуло тёплым, влажным воздухом, ласковым и зовущим. Мальчик поглядел вниз, на собственные ноги, словно приросшие к пыльному дощатому полу. Сглотнув, он сделал шаг вперёд.

Одна нога, затем вторая утонула в траве и встала на мягкую, пружинистую землю. Купер разжал пальцы и отпустил дверной косяк – последнее, что ещё связывало его с нормальным, привычным миром. Чуть помедлив, он сделал три неуверенных шага вперёд, в царство бежевых, палевых и янтарных тонов. Повертев головой из стороны в сторону, он обнаружил, что старый дом – единственная постройка на равнине, которой на первый взгляд нет ни конца ни краю.

Впрочем, метрах в двадцати слева от него почему-то возвышались одинокие ворота. Казалось, их украли из королевского замка или царского дворца: резное дерево щедро покрывали золотые листья и завитушки. Судя по виду, одни эти ворота стоили больше, чем весь дом Купера.

– Елена! – крикнул он вслед уходящей девочке. Она была уже на расстоянии футбольного поля. – Елена, подожди!

Купер помчался вдогонку. Ритмичному шороху травы у него под ногами вторило пение невидимых цикад.

Однако вскоре мальчик замедлил бег: Елена услышала его и обернулась. На лице у неё был написан невыразимый ужас.

– Что ты делаешь? – крикнула она. Голос почему-то прозвучал так громко, будто она стояла рядом с Купером. Вытянув перед собой руки, Елена побежала обратно.

Купер замер и обернулся, решив, что сзади надвигается неведомая опасность. Однако там ничего не было.

Совсем ничего.

Дом, из которого он вышел минуту назад, теперь казался спичечным коробком на горизонте и как будто уходил всё дальше и дальше. А вот золочёные ворота высились на прежнем месте, чуть левей. До сих пор у Купера оставалась слабая надежда, что Гас или Джесс передумают и пойдут вслед за ним, но теперь она погасла. В этом незнакомом и непонятном мире мальчик был один.

Впрочем, не совсем один.

Он снова повернулся к Елене, которая вдруг оказалась так близко, что они едва не столкнулись носами.

– Чёрт! – прошипел Купер, отскочив назад.

Елена схватила его за плечи.

– Тебе нельзя здесь быть!

Девочку трясло. Лицо у неё побледнело ещё сильней обычного, зрачки расширились. Она нервно озиралась вокруг, как будто высматривала что-то в безбрежном небе.

– Где мы? – спросил Купер, с трудом выталкивая слова из пересохшего горла.

– Нет, нет, нет. Тебе надо вернуться, – девочка схватила его за руку, потянула к далёкому дому, и они вдвоём помчались к горизонту. Страх передался Куперу, и сердце у него заколотилось не только от бега. Он тоже огляделся по сторонам, пытаясь понять, что же так напугало Елену.

Внезапно в небе появился ворон. Купер не знал, откуда он взялся: поблизости не было никаких деревьев. Ворон держался прямо над ними. Купер весь сжался и поднял свободную руку, готовый защищаться от нападения сверху, но ворон мирно парил в воздухе, словно провожая их с Еленой.

Они всё бежали и бежали, но дом не приближался, а странные ворота нисколько не отдалялись.

Купер утратил чувство времени. То ему казалось, что прошли часы, а в следующий миг – что минуты. Низкое солнце не двигалось. Ворон как будто застыл в оранжевом небе, раскинув крылья.

Наконец Елена перешла на шаг, а потом и вовсе остановилась. Плечи у неё поникли. Она рывком высвободила руку.

– Я же ей говорила, что это ошибка! Что ты натворил?

– Кому это ей? Что я натворил? – заорал Купер, не веря своим ушам. На него нахлынула паника: дом, похоже, отодвинулся ещё дальше. – Да я вообще ничего не делал! Верни дом на место, и я отсюда свалю!

– Я не могу просто так вернуть его на место.

– А кто тогда может? – Купер запустил обе руки в волосы и отвернулся, но у самых его ног внезапно разверзлась пропасть. Под обрывом забурлила стремительная река, протянувшись в обе стороны до горизонта.

– Мама! – заорал Купер, отскочил от края, споткнулся и упал на уже и так отшибленный зад. Шум воды, неслышный всего секунду назад, теперь ревел у него в ушах.

Купер зажмурился. Может, всё это очень живой и яркий сон? Он медленно сосчитал до трёх, надеясь, что откроет глаза у себя в комнате и будет, как всегда, переживать из-за отца, болезни Джесс или отношений с Заком. Но когда он разлепил веки, изменилось только одно: солнце теперь стояло прямо посреди ярко-голубого неба. Как ни странно, температура воздуха при этом резко упала. Купер чуть не до крови прикусил губу, чтобы сдержать вопль, который рвался у него из груди.

Елена, кажется, не заметила несуразных перемен, а может, ей было всё равно. Она подскочила к лежащему мальчику и грозно нависла над ним.

– Как ты сюда попал?

– Как я сюда попал? – переспросил он, повышая голос. – Да я просто вышел в эту вашу дверь!

Купер чувствовал себя загнанным зверем. Больше всего ему хотелось отползти подальше от Елены или вскочить и побежать обратно к дому, но в той стороне теперь зияла бездна. Он встал на дрожащие ноги и посмотрел девочке прямо в глаза.