Колыбельная Кассандры - Эля Хакимова Страница 32

Не удержавшись, она первым делом снова рассмотрела колбы с препаратами. Детская ножка все так же осторожно ступала по изумрудному мху. Женская рука с белоснежным запястьем все так же похвалялась роскошным перстнем.

— Вы говорили, что есть странные, но идентифицированные отпечатки, — уронила она в сторону, откуда раздавались деловитый шорох и стук.

— Д-д-а. Дело в том, что… не знаю, как сказать. — Агент на минуту замялся. Судя по звукам, осмотр полок при этом не прекратился.

— Вы уж попытайтесь.

— Я прогнал их через свою базу.

— У вас что, каждое слово надо выпрашивать или можно через два?

— Совпавшие отпечатки нашлись. Старые. Даже старинные.

— Насколько?

— Учтите, возможно, это ошибка. — Шуметь агент все же перестал, пытаясь угадать реакцию.

— «Возможно»? — еще более напряженным тоном уточнила Сент-Джонс.

— Ну, видите ли, отпечатки девятнадцатого века. Между семидесятыми и восьмидесятыми годами.

«Он псих, это факт», — подумала про себя девушка.

— Рассказывайте, — поощрила она. Мало ли, вдруг жалкая крупица полезной информации найдется в его повествовании. И зайцы начнут летать как бабочки…

— Видите ли, я считаю, что все взаимосвязано, все мы пронизаны невидимыми нитями…

— Очень… здравое убеждение. Но что же там с отпечатками? — нетерпеливо прервала его Кассандра.

— Да. Отпечатки. Для поправки пошатнувшегося здоровья ненадолго приехав из Бенгалии, Уильям Гершель, тот, который первым заметил уникальность папиллярных линий, а не его дед, бывший известным астрономом… — Услышав отчаянный вздох со стороны прилавка, агент предпочел закруглиться — Да. В гостях у соседей по имению он снял отпечатки всей семьи. В том числе, вообразите, и знаменитой поэтессы Эмили Барт! Можете вы себе представить такое?! У нас, возможно, есть отпечатки самой Эмили Барт!

— Видимо, вы большой поклонник ее поэзии? — подозрительно уточнила Сент-Джонс.

— Не совсем так. Хотя да. Но главное не это…

— Так что же вы хотите сказать? Что отпечатки в этой лавке принадлежат давно умершей женщине, которая баловалась рифмами?

— Вообще-то, ее стихи признавались лучшими литераторами не только ее времени, среди которых были и поэты «Озерной школы» [5].

— Чудесно-чудесно, но, может, вы, в конце концов, расскажете суть?

— Я не знаю, чьи именно это отпечатки. У Эмили было пять сестер, и…

— Признайтесь, агент, — неожиданно для себя потребовала Кассандра. — Вы ведь в Полпути сами напросились? Боюсь даже предположить, что может привлечь в эту дыру специалиста вашего уровня.

— История моего отношения к месту, где когда-то жила Эмили Барт, очень личная. Допускаю, скучная для большинства…

— Ясно. Можете не продолжать, — поспешила прервать его девушка. — Вернемся к осмотру.

«Н-да… с этим агентом расследование рискует превратиться в научно-фантастический роман. Вряд ли такой жанр уместен в полицейских протоколах», — размышляла про себя девушка, возвратившись к ревизии препаратов, расставленных на полках за прилавком.

Не рискуя прикасаться к стеклянным пузырям, заполненным формальдегидом, она прошла вдоль рядов. Как раз когда один из экспонатов необыкновенной выставки привлек ее внимание, в той стороне, где находился агент, воцарилась настораживающая тишина. Больше не было слышно ни шороха отодвигаемых игрушек, ни возгласов удивления, которые он не в силах был сдержать, — ничего.

Отвернувшись от зайца, на спине которого при жизни предположительно росли крылья, девушка пошла к агенту. Тот стоял у кукольного домика примерно в метр высотой. Приблизившись, она заметила, что это довольно точная модель «Головы Мавританки». В соломенные косы головы-вывески у входа были вплетены точно такие же красные крошечные ленты.

Но что же так заинтересовало агента? Еще раз взглянув на молодого человека, сосредоточенно о чем-то размышлявшего, детектив, пожав плечами и засунув пистолет обратно в кобуру, уже совсем было решила вернуться назад. Как вдруг агент начал тщательно и осторожно ощупывать копию лавки. Пробежавшись пальцами по скатам, выстланным черепицей, он вернулся к коньку. Вдруг в мертвой тишине раздался резкий механический щелчок, и кровля слегка отошла от стены.

Переглянувшись с девушкой, агент осторожно приподнял крышу и открыл дом, как шкатулку. Внутри все в точности повторяло обустройство настоящей лавки. Стеллажи в таком же порядке выстроились вдоль стен. Сами стены были покрыты такими же старинными шпалерами с цветочным узором. На полках лежали миниатюрные игрушки, а у прилавка стояли крохотные колбочки с игрушечными препаратами, плавающими в прозрачной жидкости.

Сходство с реальной «Головой Мавританки» было абсолютным. Включая тело, пришпиленное к маленькому прилавку серебряной иглой. Мертвую кукольницу изображала Лилиан. Ее синие глаза были открыты и устремлены вверх. Туда, откуда на нее взирали Сент-Джонс и агент Хиндерсом.