Смерть по высшим расценкам - Анатолий Ромов Страница 31

— Из-за Майлса? А что с ним?

— Стив, это долгая история. — Вздохнула. — Стоит ли ее рассказывать?

— Стоит обязательно. Бренда, ведь ваш сын художник, картину которого я приобрел. И мне интересно знать о нем все. Буквально все. Что с ним?

— О, Стив… — Вдруг он увидел: она плачет. Она сидела, кусая губы, по ее щекам текли слезы. Взглянув на него, взяла сумочку, достала платок. — Стив, простите, я ведь уже пережила это. — Осторожно вытерла платком слезы. — И вот снова. — Улыбнулась. — Все в порядке, извините.

— Вы пережили уже — что?

— Смерть Майлса. — Спрятала платок в сумочку. — Это уже позади.

— Но… разве он умер?

— Стив… — Вздохнула. — Все вокруг уверяют меня, что Майлс жив. Муж, сестра Майлса Эстелла, мои близкие подруги — все они почему-то уверены, что с ним все в порядке. Но я мать, Стив. Мать, вы понимаете? И, как мать, я знаю: Майлс умер.

Он решил не возражать ей. Проследив взглядом за прошедшим мимо официантом, Бренда вздохнула:

— И знаете, я чувствую, что смерть моего сына как-то связана со смертью Кеннета Луксмана. Вы знаете, кто такой Кеннет Луксман?

— Знаю. Нью-йоркские газеты полны сообщениями о его смерти.

— Здесь тоже об этом пишут. — Подняв бокал, чуть-чуть отпила. — Ясно, обе эти смерти как-то связаны между собой.

Некоторое время он сидел, делая вид, что рассматривает залив. Наконец посмотрел на Бренду. Встретив ее серьезный взгляд, спросил:

— Что, Кеннет Луксман и ваш сын были знакомы?

— Они были хуже, чем знакомы. — Поставила бокал. — Намного хуже. Вы читали в газетах, что в смерти Луксмана подозревают его любовницу?

— Читал, конечно.

— Эту… Гжибовски. Ее зовут Лина. Так вот, Майлс сошелся с этой Гжибовски. С этой Линой.

— Да?

— Да. Последние несколько месяцев он жил с ней, ни от кого не скрываясь. Я попробовала поговорить с ним, убедить, что эта связь ничего хорошего ему не принесет. Все впустую. Он ничего не хотел слушать. Ну а последний месяц… Последний месяц перед своей смертью… Он провел в Нью-Йорке.

— В Нью-Йорке?

— Да. Ясно, он был с ней.

— А как это вообще получилось? Как они пересеклись — ваш сын, Кеннет Луксман и Лина Гжибовски?

— Очень просто. Кеннет Луксман и эта его любовница появились пару раз в бунгало Майлса. У него же там постоянно собирались большие компании. Ну и Майлс отбил эту Лину у Луксмана. У них начался роман. Причем я с самого начала знала, что это добром не кончится. Двое мужчин не могут поделить одну женщину. Так и получилось. В воскресенье Майлс прилетел в Майами с разбитой головой, а в понедельник эта Лина убила Кеннета Луксмана. Вы ведь читали, как она его убила?

— Да, читал.

— Она всадила пулю прямо ему в сердце. И только я одна знаю, что она сделала это, чтобы отомстить Луксману. А заодно и избавиться от него.

— Отомстить за что?

— За Майлса. Накануне, в воскресенье, Луксман напал на Майлса и пытался его убить.

— Почему вы так думаете?

— А тут и думать нечего. Ревность. Мужская ревность. Не знаю, как все это случилось, но думаю, Луксман ударил его сзади чем-то тяжелым. У Майлса была разбита вся голова. Если бы он напал на него спереди, Майлс просто раздавил бы его, как козявку. Но Луксман ударил его сзади и оставил умирать. Но Майлс выжил, каким-то образом добрался до аэропорта и вылетел в Майами. Его вынесли из самолета на носилках, с разбитой головой. Мне позвонили, когда Майлс был еще в самолете. Он все время повторял, что хочет видеть меня. Конечно, я немедленно примчалась туда, прямо в Опа-Локка. Его повезли в «Норт-Шор медикал сентер», я сидела в машине около носилок и думала: он вот-вот умрет. Вы не представляете, что я тогда пережила. — Отвернувшись, посмотрела на залив. — Было воскресенье, большинства врачей не было, но я добилась, чтобы Майлсом занялась дежурная реанимационная бригада. Ну и… Они вернули его к жизни. Просто вернули к жизни.

— Он сказал вам, кто разбил ему голову?

— Нет. Он не хотел говорить об этом. Но я и так поняла, что это сделал Луксман. Знаете, Стив, если б я знала, чем все это кончится, я бы никогда не принесла ему его одежду.

— Одежду?

— Да, во вторник ему стало лучше, врачи перевели его в реабилитационное отделение. Он начал вставать. Ну и… О мой бог. Никогда не смогу себе этого простить.

— Простить чего?

— Того, что я принесла ему одежду в отделение. Если бы я этого не сделала, он был бы жив.

— Но что случилось? При чем здесь одежда?

— О господи… Анхель, мой муж, признался мне, что предупредил Майлса, что какие-то два человека караулят в машине около больницы. Не знаю уж по какой причине, но Майлс боялся этих людей. И ушел из больницы, как только смог ходить. Он начал вставать и сказал мне, что ему стыдно носить больничный халат. Халаты, в которые они там одеты, в самом деле просто позор. И я, ничего не подозревая, принесла ему одежду. Так вот, ночью он в этой одежде сбежал из больницы. Он обманул всех: дежурную медсестру, охраняющих вход полицейских и даже тех, кто караулил его в машине. Ну а потом… — Бренда осторожно тронула глаза платком. — Потом я позвонила к себе домой, трубку взяла Эстелла, моя дочь, ей двенадцать лет. Слышу: «Мама, а Майлс только что был здесь». Я говорю: «Как был?» — «Так. Забрал свою черную сумку и ушел». — «А где он сейчас?» — «Не знаю. По-моему, он взял «лендровер». Это наша общая машина, на которой мы всей семьей выезжаем за город. — Осторожно тронув ножку бокала, убрала руку. — Нет, Стив, вы представляете? Если бы я позвонила домой чуть раньше, я бы его застала. И я бы все узнала. Все. И не дала бы случиться тому, что случилось. Не позволила бы, чтобы наш «лендровер» кто-то расстрелял в упор из автомата.

— В упор из автомата? Разве такое возможно?

— Еще как возможно. Полицейские говорят, на Виргиния-Ки Майлс вдруг неожиданно развернулся и поехал назад, в город. Один из копов крикнул в громкоговоритель, чтобы Майлс немедленно прижался к обочине и остановился. Но он по Рикенбекерской дамбе поехал в город.

— Что было дальше?

— Этого никто не знает. Копы в конце концов нашли наш «лендровер», он стоял в Коралл-Гейт, пустой и весь простреленный пулями. Майлса там уже не было.

— Вы пробовали поговорить с вашей дочерью?

— С дочерью… О господи, Эстелла еще ребенок, когда увидела Майлса, она просто растерялась. Майлс был очень слаб, он попросил помочь найти сумку, с которой прилетел из Нью-Йорка. И они стали ее искать.

— Кстати, что это за сумка?

— Обычная сумка, такие сумки носят на поясе. Черная сумка на черном поясе. Эта сумка была на Майлсе, когда его вынесли из самолета на носилках. Когда я ехала с ним в больницу, он попросил меня снять с него ее и спрятать где-нибудь дома.