Инопланетяне в Гарволине - Иоанна Хмелевская Страница 31

— Знаю! Марыся! — вскричал редактор. — Она и сыграет роль приманки.

Услышав имя невесты, фоторепортер вздрогнул и, неловко взмахнув рукой, смел с редакционного стола оставшиеся невостребованными фрагменты космического одеяния, которые с оглушительным бренчанием раскатились по полу.

При мысли, что его Марысенька, его невеста, женщина, которую он решил взять в жены, и в которой с каждым днем раскрывались все новые достоинства, и которая теперь, спасая уникальный эксперимент, станет демонстрировать свои телесные достоинства, обнажившись перед этими облезлыми телевизионными сатирами, бедному фоторепортеру стало плохо. Первый раз он отчетливо понял, что это будет его жена, его любимая женщина, и он совсем не намерен позволить ей предстать нагишом перед другими, тем более что и сам еще не имел возможности увидеть невесту обнаженной. В фоторепортере вдруг с такой силой взыграли чувства, что он и сам себе удивился. Рука дернулась дать оплеуху редактору, осмелившемуся внести столь оскорбительное для него и Марыси предложение. В морду его, старого хрыча! Да как он смеет?

И фоторепортер стремительно вскочил, чтобы осуществить свое намерение, но его перебил редактор, не подозревавший, что оказался на волосок от травмы.

— Хотя нет! Слушай, превосходная идея! В сараюшке мы им покажем порнуху! Недавно один мой знакомый из Швеции привез нечто потрясающее! Он одолжит мне, я попрошу. Установим там скрытую установку и запустим им кино. Ни один мужик не оторвется, гарантирую! Ну как?

Потребовалось некоторое время на то, чтобы фоторепортер обрел утраченное душевное спокойствие. Отказавшись от мордобоя, он с некоторым усилием изгнал из воображения образ невесты в натуральном виде, в чем ему помог редактор, принявшийся вслух развивать свою гениальную идею. С трудом переключившись с личного на общественное, фоторепортер трезво заметил:

— Тогда появляется возможность вызвать их еще засветло, в сараюшке темно, кино можно смотреть. А они успеют тогда к моменту приземления. Вот только как их заманить в сараюшку? Что ты им скажешь? Точнее, что скажет анонимный информатор?

— Да что угодно! Это не имеет значения. Да хотя бы об… о торжественном открытии памятника Ленину.

— В сараюшке?

— А что? Образец народного творчества, деревянная скульптура в национальном стиле. Заглянут они, значит, в сарай, Ленина там не обнаружат, зато автоматический проектор начнет им показывать фильм. Как ты думаешь, многие из них покинут сарай?

— Да ни один!

— То-то. И уверен, потом не станут предъявлять претензии. Наоборот, может, примутся разыскивать проектор, чтобы ленту присвоить…

— И найдут?

— Не дай Бог! Пленку я обязан буду вернуть. А вообще неплохо было бы им там бутылку-другую поставить. Не водки, разумеется, они только виски уважают. Придется разориться, купить в валютном магазине.

— Еще чего! — возразил фоторепортер. — У нас еще за прошлый год остались неиспользованными лимиты на культуру, проведем по этой статье.

Редактор понял, что зарапортовался, и охотно признал свою ошибку.

— Правильно, молодец, что напомнил, там как раз на две бутылки. Ну вот, вроде все продумали, за работу!

Нельзя сказать, что будущие астронавты не были морально готовы к предстоящему эксперименту, но только теперь, когда срок последнего приблизился вплотную, они осознали во всей полноте, насколько страшное испытание их ждет.

В соответствии с разработанным редактором планом они должны были глубокой ночью, еще до наступления рассвета, пробраться в дорожных костюмах в вертолет и в нем дожидаться полудня, ибо приземление в Гарволине должно произойти обязательно средь бела дня. Взволнованный редактор вдохновенно излагал участникам экспедиции разработанный по минутам план действий, а запершиеся вместе с ним в комнате художника пришельцы хранили страшное молчание, удрученные предстоящим кошмаром.

Поэтому редактор был безмерно удивлен, когда из уст коллег одновременно вырвался вопль недовольства. Остановившись на всем скаку в своем радостном энтузиазме, редактор удивленно вопросил:

— Вы чего? Что вас не устраивает? Все продумано до мельчайших подробностей.

— Пошел ты со своими подробностями знаешь куда? — яростно просипел сатирик, больше других травмированный неземным одеянием. — В дорожных костюмах! Как ты себе это представляешь? Вот здесь, в этой комнате переоденемся и трамвайчиком поедем на аэродром, так?

Его поддержал художник, саркастически добавив:

— А потом, на рассвете, начнем искать ягодки в лесу.

— Уже не мы начнем, а наши трупы, — подхватил столь же горячо консультант по науке и технике. — Сообразил бы, болван, кто в состоянии выдержать столько часов?

— Нас обязательно заметит кто-нибудь из местного населения, — присоединился к протесту коллег социолог, хотя и в более мягкой форме. — А если коровы увидят, наверняка молоко потеряют, — озабоченно добавил он.

Молчал лишь один фоторепортер. Его удручали еще и вопросы личного порядка. Поддавшись на ловкие дипломатические уговоры редактора, секретарша выразила согласие побегать по рощице в купальном костюме телесного цвета. В нем она выглядела столь завлекательно (он в этом уже смог убедиться лично), что без труда была в состоянии удержать на какое угодно время не только телевидение и кинохронику, но и стройные ряды трудящихся в бесчисленных первомайских колоннах, вот только он не был уверен, что имеет моральное право согласиться на это. Молодого человека разрывали противоречивые чувства: общественные интересы требовали его согласия, личные категорически возражали. Занятый разрешением своего внутреннего конфликта, фоторепортер не принимал участия в общем галдеже.

Сатирик уже совсем не владел собой, художнику же стало весело, и он предложил время ожидания провести, забравшись на ветви деревьев. Все кричали одновременно, не слушая аргументов друг друга. И хорошо, потому что консультант, не стесняясь, яркими красками сочно характеризовал состояние умственных способностей начальства, а тот неудачно огрызался, ибо коровы социолога окончательно сбили его с толку.

Самым рассудительным оказался пилот.

— Минутку, панове, потише, пожалуйста! — мощным рыком ворвался он в нестройную дискуссию и, дождавшись установления относительной тишины, продолжал уже нормальным голосом: — Зачем вам вообще лететь со мной, чтобы потом торчать в лесу до установленного часа? Я и без вас доставлю вертолет, куда договорились.

— А как же неземные существа? — попробовал вякнуть редактор.

— Доберутся своим ходом. На любом транспорте, кто как сможет. В нормальном обличии. Ну, пусть выйдут из домов пораньше, ранним утром. Я же на вертолете доставлю все снаряжение. Могу, на худой конец, прихватить одного автоматического подъемника, а уж остальные пусть добираются сами. Понятно? И никаких проблем. Вечерком доставите в ангар незаметно все оборудование и снаряжение. И мне будет спокойнее. Моя машинка не очень-то стабильна, и чем меньше времени в ней будут находиться люди, тем для них лучше. Откровенно говоря, в испытательный полет я на всякий случай прихватил с собой парашют…