Пророчество - Андрей Кокотюха Страница 31

Оглядевшись, Горелый поискал свободное место в зале ожидания, зацепился взглядом за патрульных, которые как раз проверяли документы у растерянного пацана с дерматиновой сумкой на плече, потоптался, а затем пересек вестибюль и вышел на платформу. Там он глубоко вдохнул свежий, как оказалось, воздух и немного постоял, глядя, как пенсионерки и дамочки неопределенного возраста снуют между поездами, предлагая пассажирам вареники, торты, жареную рыбу, семечки и мороженое, а из-под полы – водку, реже вино или коньяк сомнительного происхождения, обычно не грозящий серьезным отравлением, так как в его составе – все тот же разведенный до сорока градусов и подкрашенный спирт-ректификат…

При воспоминании о градусах у Горелого заныло под ложечкой и слегка закружилась голова. Он пошарил по карманам, чтобы хотя бы за куревом скоротать эту, несомненно, долгую-долгую ночь, и убедился, что сигарет при нем нет. Заодно выгреб оттуда всю свою наличность, пересчитал и подвел неутешительный итог: пять гривен и целых семьдесят копеек. Вроде бы должно хватить на пачку самой дешевой отравы… или на сто граммов самой паршивой водки в привокзальной наливайке… или на черствый беляш, от одного вида которого начинается изжога. Положим, изжогу можно унять, попив водички в вокзальном туалете, но туда вряд ли пустят: удобства на вокзале платные…

Чтобы пересчитать свои жалкие финансы, Горелый немного прошел по платформе к фонарю, где было светлее. И потерял бдительнось, а когда понял, что происходит, было уже поздно. К нему, оказавшемуся на самом виду подозрительному типу с характерной внешностью, целеустремленно направлялись двое патрульных. Сперва Горелый учуял их инстинктом вчерашнего зэка, а когда вскинул глаза и в упор посмотрел на ментов – даже зубами заскрипел от бессильной ярости: очередной прокол! Обоих он узнал моментально – старые знакомые, сержанты Малышев и Прудник.

Те, в свою очередь, узнали обидчика.

Реванш казался неминуемым.

– Стоять! – еще издали рявкнул Малышев, хватаясь за кобуру, но тут же убрал руку: не хватало еще прямо здесь, на платформе, где полно пассажиров, изображать американского копа.

Горелый и не собирался удирать. Этим он только ухудшил бы свое положение: пытаешься скрыться от полиции – уже виноват. Внезапно ему остро захотелось, чтобы эти двое придурков замели его в участок, заперли в камере до утра и дали спокойно отлежаться. Ведь все равно выпустят. Однако интуиция подсказывала: замести заметут, но этим дело не ограничится – менты обязательно попытаются свести с ним счеты под видом того, что задержанный оказал сопротивление. Ну что ж, измолотить себя дубинками или ногами он точно не позволит, хоть одному из них сломает нос или челюсть – например, вот этому, Малышеву. Хотя это гарантированная статья, а вдобавок пара поломанных ребер.

Пока он прикидывал, что и как, патрульные взяли его «в коробочку».

– Старый знакомый, – со смешком констатировал сержант Прудник. – Куда направляемся?

– Пока что никуда, – честно ответил Сергей.

– Поезда, что ли, встречаем? – поинтересовался Малышев.

– Прогуливаюсь, – прозвучало в ответ.

– А железнодорожный вокзал, чтоб ты знал, не место для прогулок! – Прудник говорил таким тоном, словно перед ним был законченный идиот.

– Ладно. Пойду погуляю в другом месте.

Не особенно надеясь, что получится, Горелый шагнул было в сторону, но Малышев моментально ухватил его за локоть.

– Красть пойдешь?

– Ну почему сразу – красть?

– А потому что у нас месячник по борьбе с уличной преступностью. Профилактика! – не без гордости объявил сержант. – И ты, братан, наш клиент. Шевели копытами, сейчас прямо в КПЗ пойдем!

– А причина задержания?

– Я тебе, козел, сейчас десять причин нарисую, – процедил сквозь зубы Прудник. – Не зли меня, ясно? Посмотрим, кто на этот раз будет тебя вытаскивать.

Вариантов не оставалось.

Но в следующее мгновение произошло то, что могло произойти только на такой крупной железнодорожной станции, как Конотоп. Где-то вверху хрипло откашлялся динамик, а затем воззвал умученным женским голосом:

– Работники полиции, срочно пройдите в зал ожидания! Повторяю: работники полиции, срочно пройдите в зал ожидания!

Предвкушая возможность в очередной раз продемонстрировать свою безграничную власть, сержанты синхронно расправили плечи.

– Стой здесь! – приказал Горелому Малышев, ткнув его дубинкой в живот. – Не вздумай смыться, хуже будет!

Затем, в полной уверенности, что враг подчинится и будет смирно ждать своей очереди на экзекуцию, оба служителя закона бегом бросились в здание вокзала – разбираться. А Сергей и в самом деле остался стоять на месте, словно в ступоре пребывал.

Так прошло несколько минут, и только тогда Горелый осознал, как низко он пал, утратив всякую способность к сопротивлению. Пусть и бессмысленному, но сопротивлению…

Стиснув зубы от обиды на самого себя, он развернулся и нырнул в недра вокзала. Патрульные Малышев и Прудник как раз волокли куда-то парня, вероятно, вызвавшего у них подозрение. Тот шел, волоча ноги, видимо, все еще надеясь, что все обойдется, и Сергей вдруг увидел в нем самого себя. Зрелище ему не понравилось. К счастью, занятые процессом совершения правосудия, сержанты никого и ничего не замечали, кроме своей жертвы.

Проводив эту компанию взглядом, Горелый решительно двинулся в зал ожидания, отыскал свободное место в дальнем углу, рядом с грузным мужчиной с грязной клетчатой сумкой, и полуприлег, укрывшись за массивной фигурой своего соседа и сунув под голову рюкзак.

Так прошло около получаса.

Никто его не искал.

Больше такого сидения Горелый выдержать не мог. Он поднялся и направился в закоулок, к кафетерию, на ходу выгребая из кармана свои скудные ресурсы. К черту сигареты, можно будет стрельнуть у кого-нибудь; к бесу вонючие пирожки, с чем бы они там ни были! Душа просила другого: пусть станет легче хоть на час и пусть менты шныряют вокруг, жить надо одним лишь…

– Здорово, начальник!

Приветствие прозвучало откуда-то слева, совсем близко. Сергей даже не сразу сообразил, что обращаются именно к нему, но в следующее мгновение на его плечо легла чья-то рука.

– А я все смотрю – ты или не ты?

Мужчина лет сорока, поздоровавшийся с Горелым, не походил на типичного обитателя ночного вокзала. Расстегнутое дорогое пальто, под ним – свитер сдержанных тонов, брюки под цвет пальто, остроносые туфли, явно не отведавшие мартовской уличной грязи. Даже массивная серебряная цепь с тяжелым крестом и золотая фикса, блеснувшая при улыбке, не особенно портили респектабельную картину. Сергею понадобилось еще какое-то время, чтобы узнать мужчину.

– Ты же раньше вроде не носил очков… – наконец проговорил он.

– Теперь ношу. – Мужчина снял очки, бережно сложил их, спрятал во внутренний карман пальто и протянул Горелому левую руку ладонью вверх. – Ну что, здорово, что ли?