Стрельба по "Радуге" - Фридрих Незнанский Страница 31

И опять что-то фальшивое мелькнуло в голосе Ловкова, отметил Грошев. Чего-то Андрей словно не договаривает. Не хочет или боится чего-то?

— Но я ж уволен! — закричал Григорий. — И Егор только что сказал: вполне, мол, обоснованно! Ты хоть что-нибудь понимаешь? У меня башка уже раскалывается! Тут среди них один такой нашелся, что пушку узлом завяжет!

— Так он что, тебя тоже завязал, да, Гриша? — натянуто рассмеялся Ловков. — Ладно, потерпи маленько. Поговорю там, потом подъеду в офис, и мы с тобой займемся делами. Все, я поехал. Жди весточки и не вешай клюва, ха-ха!.. Что, простите? — но этот последний вопрос, понял Григорий, относился уже не к нему. А к кому?

— Кто у телефона? — спросил совсем не старый голос, привыкший командовать.

— А вы сами-то — кто? — не нашел ничего лучшего Грошев. С какой стати он вообще обязан представляться кому-то? Да еще по мобильному телефону Андрея?! И тут его, в буквальном смысле, обожгло. Так там же, наверное… Не может быть! Неужели?!

Но взявший там трубку, видимо, успел узнать фамилию звонившего к Ловкову, и потому не стал повторять вопроса, а произнес уже утвердительно:

— Господин Грошев, постарайтесь в ближайшие час-полтора никуда не отлучаться со своей службы. К вам подъедут, чтобы задать несколько важных, в первую очередь для вас, вопросов. — И из трубки полились короткие гудки.

«Что ж это такое?! Не вешай клюва — не утешение, а еще большая озабоченность… И этот голос — требовательный и очень неприятный, уж точно не несущий доброй весточки. Кто ж это такой?.. А, может, бросить все, послать их по дальнему адресу и уехать домой? Прихватить чего-нибудь по дороге… Что-то грудь давит, надо бы основательно расширить сосуды, что ли?..»

Но окончательное решение так и не пришло, он решил еще немного подождать и вошел в свой кабинет. На службе он себе не позволял пить, но сейчас… В его сейфе — для особых случаев — всегда что-то было.

Грошев подолгу не отпирал сейфа, поскольку в нем у него не было никакой необходимости. Все нужные бумажки лежали в офисе у Андрея. А здешний сейф являлся чистой формальностью. Поэтому и фраза Егора насчет передачи дел прозвучала для Григория поистине смехотворно. Если не издевательски. Какие еще дела? Откуда они могут здесь быть? Есть комната охраны, есть посты, на них — люди. Как, например, — прочитал он когда-то или, может, слышал от кого-то, — сдают вахту моряки? «Справа — вода, слева — берег, вахту сдал… Вахту принял». Так и тут. Сдал — принял, и никаких ненужных разговоров… Ну, пусть подождут, пока он им «сдаст дела». Или передаст их? Один черт!.. А вот спокойный, хоть и напряженный заметно голос Андрея — он совсем не успокаивал, скорее, наоборот, заставлял еще больше волноваться. Оно как говорится? Нету большого шухера, нет и причины для волнений и, тем самым, повышать себе давление… А рюмочку — после вчерашнего — все ж таки можно… нет, даже нужно принять… Час-полтора, надо же? Но вот Андрей-то, значит, едет, а у него, Григория, в этом нет необходимости. Не зовут приехать. Чего ж в этом плохого?

Григорий Александрович уже поднес ко рту полстакана коньяку, когда его целенаправленную мысль оборвал телефонный звонок.

— Господин Грошев?

— Да, я.

— Григорий Александрович?

А вот это уточнение почему-то сразу показалось подозрительным. Но привычка из прошлой жизни сама подсказала ответ:

— Так точно, я.

— Отлично, — продолжил немного скрипучий голос. — У нас к вам просьба, Григорий Александрович. Мы просим вас подъехать в следственную часть главного следственного управления при ГУВД столицы, чтобы ответить на несколько интересующих нас вопросов, связанных с деятельностью организации, в которой протекает и ваша служебная деятельность. Вам не составит трудности подъехать к… одну минуточку… Вот, я буду вас ожидать в двенадцать ноль-ноль. Запишите адрес…

— Мне он известен.

— Тем лучше. Кабинет триста семь, старший советник юстиции полковник Федоров Геннадий Иванович.

«Блин! Одни полковники… — Грошев поморщился и сплюнул в сторону, вспомнив, что и он — тоже бывший полковник. — Вот и дождался… Даже стакан до рта не донес… И что теперь? Надо ехать, а то ведь и почетный эскорт пришлют… Нет, лучше самому…»

Но когда коньяк был выпит, Грошев, совсем неожиданно для себя, подумал, что ехать куда-то с таким запахом изо рта в высшей степени глупо. На машине не стоит рисковать, а на автобусе пусть другие ездят, кому охота. А лично у него такой охоты нет. Зато еще немного принять очень даже будет правильно…

Давно Григорий Александрович не ощущал такой ясной и прочной свободы. Правильно говорили — еще в молодости: один стакан с утра, и ты весь день свободен! Ну, а если свободен, так какого хрена здесь, в этих стенах, где на него уже приказ повешен, груши околачивать? Домой надо! А эти? Следаки? Нужен будет — найдут сами. А ему не приказывали, а только приглашали, и он сам волен собой распорядиться, хочет он принять приглашение или не хочет. И вообще, пошли они все к…!

Долгая грубая тирада прогремела в пустоте небольшого кабинета и заглохла в плотных шторах. Грошев вылил в стакан остатки коньяка, махом осушил его и, даже не заперев за собой кабинет, отправился вниз, где рядом с проходной стояла его машина.

«Надо будет — найдут»… — тупо повторял он, чувствуя, как отступает головная боль, которая, оказывается, мучила его с раннего утра…