Непредвиденная опасность - Эрик Эмблер Страница 31

— Это вы о чем?

— Просто хочу сказать, что никогда прежде мне не доводилось выслушивать столь несусветную чушь из уст одного человека в течение пяти минут. Поздравляю! Это было потрясающе! Но уже поздно, и я страшно устал. Думаю, вы извините меня, если прямо отсюда я отправлюсь в отель, где мне удастся хоть немного поспать.

И он направился к двери.

— Минутку, мистер Кентон!

Он обернулся. Залесхофф стоял у стола, сжимая в руке большой синий револьвер.

Журналист пожал плечами.

— Знаете, мне начинает надоедать вся эта мелодрама, — язвительно произнес он. — В чем дело?

— Фотографии, мистер Кентон!

— Я уже сделал вам предложение.

Залесхофф злобно поджал губы.

— То, что вы просите, просто абсурдно. Вы вмешиваетесь в дела, не имеющие к вам ни малейшего отношения. Проявите благоразумие, мистер Кентон.

— «Полковник Робинсон» требовал того же — чтобы я проявил благоразумие.

— Меня не интересуют проблемы «полковника Робинсона».

— А меня — ваши. И я готов проявлять благоразумие, но только так, как я его понимаю. У меня профессиональный интерес к этому делу.

С минуту или две мужчины стояли и молча мерили друг друга гневными взглядами.

— Думаю, — заметила Тамара, — будет лучше и удобнее, если вы оба сядете. Тогда и продолжим разговор.

— Не лезь не в свое дело!

Девушка слегка покраснела.

— Это и мое дело, Андреас. Ты эту работу выполнил из рук вон плохо, сам знаешь. И если не прекратишь обращаться с этим человеком как с каким-то кретином вроде Ортеги и не…

— Заткнись! — рявкнул ее брат.

— Что ж, прекрасно, Андреас! Буду молчать. А напоследок скажу тебе вот что: думай, прежде чем что-то сказать, иначе зайдешь слишком далеко!

— Не глупи, Тамара! Что толку в дальнейших разговорах?

— Все зависит от того, что это будет за разговор. Лично я считаю, Андреас, тебе придется принять условия мистера Кентона.

Кентон ожидал новой вспышки гнева от русского, но ее не последовало. Залесхофф сунул револьвер в карман, уселся за стол и налил себе еще чаю. Кентон неуверенно покосился на девушку. Та жестом пригласила его сесть на диван. Залесхофф поднял глаза от стакана и усмехнулся.

— Итак, — язвительно начал он, — вы очень в себе уверены, верно? Андреаса Проковича заставили пойти на уступки и согласиться с требованиями желтой прессы!

— И это, естественно, вопрос quid pro quo? ^[25]

— Quid pro quo! — презрительно воскликнул Залесхофф. — Уж слишком много в этом деле quid и явно недостаточно quo!

— Наберитесь терпения! Через минуту он перестанет болтать ерунду, — спокойно заметила девушка.

— А ну молчать! — прикрикнул на нее брат. — Этот пронырливый и хитрый журналюга отвесил тебе дурацкий комплимент, а ты и растаяла, окончательно потеряв голову. — Он резко обернулся к Кентону: — Скажите мне, мой любопытный друг, как вы думаете, почему я хочу, чтобы вы отдали мне эти снимки?

— Потому что это оригиналы, а никакие не копии, — ответил Кентон.

— Очень умно. Эти фотографии были незаконно похищены одним московским правительственным чиновником.

— Борованским?

— Да. Который при знакомстве с вами назвался Захсом.

— Ну а при чем тут полковник Робинсон?

— Саридза был тем человеком, который заплатил Борованскому, чтобы тот украл снимки.

— Тогда, выходит, он не врал, когда говорил, что Захс должен был доставить их ему?

— Не врал.

— А кто был тот человек в поезде, которого так боялся Захс?

— О человеке в поезде мне ничего не известно, — ответил Залесхофф. — Возможно, Борованскому просто привиделось. От страха.

Кентон решил на время оставить эту тему.

— Кто такой Саридза?

Залесхофф помрачнел.

— Думаю, вам стоит раз и навсегда забыть это имя, — медленно произнес он. — Насколько мне известно, имя этого человека лишь раз упоминалось в одной из европейских газет. Правда, в то время он звался совсем по-другому, но газета, расследуя некий финансовый скандал, к которому он имел отношение, упомянула его настоящее имя. Уж не знаю, откуда они его узнали. Возможно, в архиве редакции хранилось досье на Саридзу. Как бы там ни было, но на следующий день после публикации статьи журналиста, написавшего ее, застрелили вместе с женой на выходе из дома. — Он задумчиво разглядывал стакан из-под чая, и Кентону показалось, будто Залесхофф говорит сам с собой. — Принято считать, будто личности типа Аль-Капоне и Джона Диллинджера являются продуктами несовершенного законодательства и коррупции в кругах американской администрации. Саридза же и ему подобные являются, должно быть, продуктами порочной мировой системы бизнеса.

Принципиальное различие между Аль-Капоне и Стефаном Саридзой состоит в том, что Капоне работал исключительно на себя, а Саридза — на других. Когда Капоне отдавал своим головорезам приказ расстрелять из автоматов пару человек на тротуаре — сами бандиты проносились при этом мимо в бронированном автомобиле — делалось это с целью получения или сохранения им прибыли. Когда Саридза приказал капитану Майлеру избивать вас дубинкой до тех пор, пока вы не скажете, где фотографии, это приносило прибыль его людям в Лондоне, которых он называл доверенными лицами. Джентльменам от бизнеса, которые, по всей вероятности, тысячу раз подумают, прежде чем прихлопнуть надоедливую муху.

Как видите, вашему бизнесмену важен результат, а вот средства его достижения совсем не нравятся. Человек он добросердечный. Он стремится жить с чистой совестью. Ему нравится думать, что люди, которых он нещадно эксплуатирует, счастливы и довольны, что они просто в восторге от того, что их эксплуатируют. Ему нравится сидеть у себя в офисе и честно вести дела с другими бизнесменами. Вот зачем им нужен Саридза. В невероятно сложной мировой бизнес-структуре время от времени необходимо выполнять грязную работу. В одном случае это просто подкуп, в другом — манипуляция общественным мнением посредством различных инцидентов, скандалов или слухов. Порой возникает даже необходимость убрать кого-то — вот тут-то и нужны такие люди, как Саридза и ему подобные. Им очень щедро платят и дают инструкции в самой обтекаемой форме…

Он на мгновение умолк, затем продолжил:

— Карьера Саридзы началась в Болгарии, в нулевых годах двадцатого века. Тогда он занимался запугиванием лавочников — чистой воды рэкет с предоставлением «крыши», или «защиты», так теперь называют это в Америке. Но постепенно поднимался по карьерной лестнице. Сегодня его профессия — это манипуляции общественным мнением, в этом деле он персона номер один. Получил награды от многих правительств европейских государств. У тех же правительств имеются на него досье, где он числится одним из самых опасных агентов в мире. Сам он называет себя пропагандистом. Но куда больше ему подходит определение «политический саботажник».