Дом темных загадок - Беатрис Шеридан Страница 31

— Я, конечно, не врач. Либо ты растянула связки, либо порвала. Раньше ногу бы загипсовали, но сейчас часто просто ждут, пока все срастется.

— Тогда тебя точно отправят домой, — голос Тома звучит немного злорадно.

Об этом я еще совершенно не думала и чувствую, как все похолодело внутри. В ту же секунду я решаю, что останусь здесь во что бы то ни стало. Я не уеду после всего, что уже выяснила.

— Себастиан, это правда? — спрашиваю я.

— Возможно. — Себастиан внимательно смотрит на Тома. — Но не из-за лодыжки. В нашем лагере мы не проводим игры на выживание сильнейших. — Он слегка вздрагивает, словно эта мысль показалась ему невыносимой.

Но рубить дрова по жаре он находит вполне приемлемым занятием.

— И как же я теперь попаду в замок?

Том и Филипп отстегивают от рюкзаков два черенка от метел.

София ловит взгляд Себастиана и улыбается.

— Не думаю, что Эмма сейчас в состоянии летать на метлах.

Себастиан лишь медленно поднимает бровь. Том и Филипп достают из своих насквозь промокших рюкзаков веревки, простыню и одеяло и мастерят носилки. При этом действуют они так слаженно и умело, словно прошли школу выживания в джунглях.

Когда меня наконец поднимают на носилки Себастиан и Филипп, из-под ремня выпадает и громко плюхается на пол молитвенник. После нескольких секунд абсолютного молчания София наклоняется, поднимает книгу и передает мне.

— Ты всегда его с собой таскаешь? — Они с Томом недоверчиво смотрят на меня. Я вспоминаю, как утром рассказывала всем, что посещала этику вместо уроков религии.

— Книга принадлежит моей прабабушке, — поспешно отвечаю я. — После того как я услышала о часовне, хотела зажечь здесь свечку и прочитать для нее несколько слов из этой книги. Ведь никого не осталось, кто бы это мог сделать. У меня больше нет родственников.

Когда врешь, всегда получается лучше, чем когда говоришь правду. Хотя соврала я лишь наполовину.

София кладет книгу рядом со мной на носилки, и голос ее теперь звучит чуть мягче:

— Мне очень жаль, что ты совсем одна. Но тебе не стоит завидовать, что у меня есть бабушка с дедушкой. Мой отец был женат трижды, и в каждом браке у него родилось по дочке. Он так старается любить всех нас одинаково, что никогда не вмешивается в ссоры, никогда не принимает чью-либо сторону и не высказывает своего мнения. Это очень тяжело, особенно когда я и сестры собираемся все у него. Я часто мечтаю, чтобы он хоть раз грохнул кулаком по столу и раскричался, но именно этого желания больше всего и стыжусь снова и снова.

Себастиан и Филипп поднимают меня и стартуют. Удивительно, на таких импровизированных носилках очень удобно лежать.

— Я был бы счастлив, если бы у меня было столько братьев. Это бы отвлекало, — говорит Том.

— Что ты имеешь в виду? — спрашиваю я.

— Я у отца единственный сын. Хотя у него и есть две дочки от первого брака, я иногда чувствую себя насекомым, которое разглядывают под микроскопом. Любой чих, который я делаю или не делаю, всеми обсуждается. Даже тошнит от этого!

Я слышу, как они с Софией болтают о своих семьях, и думаю: хорошо было бы иметь в жизни кого-то, кто бы для меня что-то значил и для кого я была бы важна.

У входа в часовню процессия останавливается, и мне приходится подняться и выяснить, что случилось.

Буря прошла, и воздух остыл. После дождя мокро, земля усыпана обломанными ветром сучьями и цветами, облака ушли. Солнце висит низко, а горные вершины вокруг нас отражают звуки гулким эхом, словно органные трубы. Невольно мы все начинаем дышать глубоко и с удивлением любоваться красочным спектаклем.

— Народ, нужно двигаться, — наконец говорит Себастиан. — Нам необходимо все-таки добраться до замка.

Филипп, который шагает во главе колонны, хочет удостовериться, что я лежу удобно:

— Тебе там нормально? — Вода капает с его волос на мою футболку, и внезапно по всему телу начинают бегать мурашки.

Совсем недавно дождь лил, как из ведра. Мальчики и София до сих пор мокрые насквозь. Только Себастиан сухой.

Я кошусь на него, он несет заднюю часть носилок: точно, одежда на нем совершенно сухая. Даже под зонтом в такую грозу не укрыться — обязательно вымокнешь. Неужели он все это время прятался за алтарем и наблюдал за мной? Иначе как бы он попал в часовню?

Они молча несут меня в замок. На месте мы оказываемся почти на закате, последние медные лучи которого превращают охотничий замок в пылающий костер.