Загадка Ноттинг-Хилла - Чарлз Уоррен Адамс Страница 31

Между женой барона Р** и наследством мистера Уилсона в размере 25 000 фунтов, существуют только два препятствия: мистер и миссис Андертон. Они еще живы.

В течение первых дней пребывания в Богноре барон был занят поисками прислуги. Он настаивал на этом странном условии: в доме, где он снял комнаты, служанка должна быть нанята по его собственному выбору. Немаловажный момент: приглашенная в конечном счете на работу девушка, принимая во внимание ее рекомендации, оказывалась полностью зависимой от воли своего нового хозяина. Очень жаль, что у этой служанки есть определенная наклонность, неизбежно приуменьшающая ценность ее свидетельских показаний. Тем не менее, нам стоит воспринимать их такими, как они есть. У этой девушки было лишь одно реальное побуждение — рассказать всю правду. Из этого свидетельства можно заключить, что барон пытался всевозможными способами спровоцировать служанку на повторение ее прежнего проступка. Наконец, ему удалось найти подходящий предлог: на столе после завтрака оставалась баночка с конфитюром, и девушка хотела его попробовать. Барон стал угрожать ей немедленным увольнением, причем ее профессиональной репутации был бы нанесен непоправимый урон. Для служанки оставался один-единственный шанс выбраться из этой ситуации, причем эта альтернатива была бароном хитроумно и тщательно замаскирована; он, видите ли, подыщет подходящую иную причину для увольнения. Фактически, девушка была готова согласиться с любым другим предъявленным ей обвинением со стороны хозяина при условии, что оно никак не будет зафиксировано.

Обвинение было следующего характера: следующей ночью после того как служанка совершила свой промах, мадам Р** вдруг стало плохо. Симптомы были те же, что и при отравлении сурьмой. В содержимом желудка явно имелось это вещество. В присутствии приглашенного представителя медицины барон заявил, что прислуга из озорства дала принять своей хозяйке порцию рвотного камня. Будучи покорной суровому намеку своего хозяина, девушка признала свою провинность и, как следствие, покинула этот дом с хорошей рекомендацией. Теперь она не боится разоблачения и решительно все отрицает — не было с ее стороны никаких шалостей с рвотным камнем, как и не было размолвки с хозяйкой, в результате чего девушка якобы дала ей принять вредоносное снадобье. Я твердо убежден: с учетом как внешних, так и внутренних факторов, у нас нет оснований ставить под сомнение подлинность ее свидетельства.

Так или иначе, но кто-то дал принять мадам Р** ядовитое вещество. Кто же?

Cui Ьоno? («В чьих интересах?») Некоторые скажут: конечно же не в интересах барона, ведь вплоть до ухода из жизни мистера и миссис Андертон он явно заинтересован в том, чтобы жена его была жива. И получается, что с учетом вышеназванного условия, барон никак не мог предпринять попытку отравления мадам Р**. Похоже, нам следует искать ключ к разгадке тайны где-то в другом месте.

Давайте же снова вернемся к мистеру и миссис Андертон. С молодой леди также случился внезапный приступ. Если сопоставить, с одной стороны, ее дневниковые записи вкупе с показаниями ее доктора, а с другой стороны — описание симптомов болезни мадам Р**, то получится, что мы имеем дело с практически полным совпадением, за исключением одного, очень важного обстоятельства: не было никакой объективной причины для внезапного резкого ухудшения здоровья миссис Андертон. Наличия в организме ядовитых веществ также не было выявлено. Продолжив рассмотрение фактов, мы заметим другое, еще более таинственное совпадение.

Ничто так не вредит реализации преступного плана, как чрезмерная предосторожность, это общеизвестно. В расследуемом деле меры предосторожности, предпринятые бароном, были продиктованы мастерством и почти сверхчеловеческим даром предвидения. Он действовал настолько безупречно, что было практически невозможно уследить в его поступках какой-либо злой умысел; разве что факт своей женитьбы барон предпочел скрыть. Его поведение в отношении молодой служанки хотя и продиктовано, как нам видится, явно преступным замыслом, все же содержит в себе черты явно выраженной филантропии. И даже для обеспечения конспирации заключенного брачного союза (что, в принципе, могло быть осуществлено и без всяких зловещих задумок) меры барон принимал простые и эффективные — трудно к чему-либо придраться. На этот раз он использовал реальные, а не сценические имена — свое и своей жены; он свел к минимуму возможность какого-либо скандала, сняв другую квартиру с тем, чтобы накануне оформления брака и он, и Розали проживали по разным адресам. Что же касается болезни мадам Р**, случившейся в Богноре, то опять-таки барон вел себя вполне открыто и прямолинейно. Он сразу же выражает свои опасения по поводу яда, обращается к высококвалифицированному врачу, проверяет свои подозрения, назначает соответствующие препараты и увольняет служанку, по чьей вине у мадам Р** случился острый приступ. Но если присмотреться более внимательно, возникнет вопрос по поводу выбора медицинского консультанта. Почему барон отказался воспользоваться услугами местных докторов, у которых была репутация опытных практиков? Почему он настоял на том, чтобы мадам Р** осматривал специалист из другого города, ведь этот человек намеревался через несколько дней уехать из этих мест и, скорее всего, больше уже не возвращаться? Напрашивается вполне убедительный ответ: сельским врачам барон не доверял, предпочитал обратиться к столичному доктору. Однако здесь не исключено, что возможность максимально оперативного удаления каких бы то ни было свидетельств произошедшего в определенной степени повлияла на выбор барона. Подобная предосторожность — имела ли она за собой злой умысел или нет — наводит на следующую мысль. Это важный вывод:

Миссис Андертон внезапно заболела. Она не только страдала от тех же симптомов, что и ее сестра; ее недуг по времени совпал с приступом мадам Р**.

Прежде чем продолжить наш ход рассуждений, необходимо рассмотреть один или два аспекта истории начала болезни двух сестер. Механизм воздействия ядов металлического происхождения (а в нашем случае речь идет в первую очередь о сурьме) на сегодняшний день мало изучен. В Великобритании главным специалистом по данной теме является, бесспорно, профессор Тэйлор. Согласно его мнению, так называемые «болезненные реакции» организма нередко весьма специфичным образом способствуют или же, наоборот, препятствуют воздействию такого рода веществ. Получается, что организм мадам Р**, в силу своих особенностей, изначально был предрасположен к усиленному воздействию сурьмяных препаратов. Несомненно, на нее яд подействовал значительно мощнее; аналогичная доза при обычных обстоятельствах не произвела бы подобного эффекта. Следовательно, вне зависимости от того, кто именно дал мадам Р** принять ядовитое вещество, его дозировка не могла угрожать жизни, хотя, с учетом специфики организма пострадавшей, опасность была очень серьезной.

Мадам Р** с трудом пришла в себя, и барон принял это к сведению при планировании своих дальнейших действий. Трудно сказать с уверенностью, знал ли он в самом деле, что его жена подвержена влияниям, способным сделать ее жизнь еще более шаткой, чем у ее слабой здоровьем сестры. Несомненно было одно: если мадам Р** умрет прежде, чем миссис Андертон, то все надежды барона заполучить наследство в размере 25 000 фунтов улетучатся раз и навсегда. Хорошо осознавая это, он поспешил обезопасить себя от подобного развития событий. Первым делом — а именно это ему сразу же порекомендовал сделать доктор Джонс — надлежало позаботиться об оформлении страхового полиса, и барон воспринял это как руководство к действию. За несколько месяцев он позаботился о том, чтобы восстановить здоровье своей жены: в страховых конторах не должно было возникать никаких осложнений. Страховые полисы, о которых идет речь, были оформлены уже после отравления мадам Р**, после чего болезнь стала неожиданно стремительно прогрессировать. Параллельно с недугом жены барона от столь же тяжких приступов страдала ее хрупкая сестра, миссис Андертон. Если ее смерть наступала до кончины мадам Р**, то у барона появлялась перспектива получить в наследство еще большую сумму.