Жизнь после жизни - Александра Маринина Страница 31

— Тамара, я хотела вас спросить насчет ЕленыСтаниславовны Муравьевой, — сказала Настя, откладывая в сторонусалфетку. — Вы не знаете, у нее есть деньги?

— В каком смысле? — не поняла Тамара. — Всмысле состояния? Наследства? Или на повседневные траты?

— Я имею в виду, есть ли у нее деньги для того, чтобызаплатить наемному убийце.

Тамара нахмурилась, ее лоб прорезали глубокие морщины.

— А это сколько? Я не очень в курсе подобных расценок.

— Ну, в условиях Томилина и с учетом личности жертв, ядумаю, тысяч пять долларов. Может, чуть меньше или чуть больше. Но не тысяча ине двадцать тысяч.

— Пять тысяч долларов, — пробормотала задумчивоТамара. — Всего-то… Надо же, как дешево можно купить…

— Ну, это для вас дешево, — возразилаНастя. — Вы — человек состоятельный. А для меня, например, это непосильно,у меня таких денег нет. А у Муравьевой?

— Не знаю, — Тамара покачала головой. — Еслисудить по тому, как она одевается и что берет в нашем кафе, ее доходысущественно выше, чем одна только пенсия. Но у нее есть дети, которые о нейзаботятся. С другой стороны, ведет она себя так, словно всю жизнь прожила ввысоком достатке. Кто знает, возможно, от прошлой жизни у нее остались немалыесбережения. Или есть драгоценности, которые можно продать.

— А вы сами видели на ней дорогие украшения?

— Видела. Не каждый день, но она их надевала. А что, выдумаете, что это она убила Галину и Аиду?

В голосе Тамары не было ни испуга, ни негодования, толькосовсем детское любопытство.

— Я обязана рассмотреть все возможности, это мояработа, — уклончиво ответила Настя. — Припомните, пожалуйста, кто изчленов клуба и сотрудников наиболее активно продвигает мысль о том, что поусадьбе разгуливает маньяк и оставаться здесь опасно.

Тамара снова наморщила лоб и стала перечислять имена,которые Настя тут же записывала в блокнот.

Они проговорили почти до полуночи. На прощание Тамарапредупредила:

— Завтра с утра за вами зайдет наш системныйадминистратор Костя Еремеев и покажет территорию усадьбы. Рабочий деньначинается в десять, то есть в десять он должен быть в компьютерном зале,поэтому к вам он зайдет около половины девятого, чтобы успеть все вам показатьи ответить на все вопросы. Не проспите.

— Постараюсь, — уныло кивнула Настя.

В половине девятого она должна быть готова к выходу надлительную экскурсию, значит, ей следует не только встать и умыться, но еще ипозавтракать. Это во сколько же надо проснуться? В семь, не позже. А уже безпяти двенадцать. Нет, это не дело, женщине в ее возрасте надо спать не меньшевосьми часов, а то будет выглядеть как раненая черепаха и чувствовать себясоответственно. «Если работа не позволяет вставать попозже, то я возьму себя вруки и буду так планировать день, чтобы ложиться пораньше, — уговариваласебя Настя Каменская, спускаясь по лестнице к себе на первый этаж. —Сегодня последний раз, когда мне грозит недосып. Больше этого не повторится.Почему они решили, что меня можно поднимать в семь утра и в половине девятоговыводить на работу? Потому что так решил Бегорский, ранняя пташка, которыйпривык вставать в пять часов и в шесть уже выходить из дому и который считает,что все должны жить по его правилам? А почему я не возразила, не сказала, чтодля меня это слишком рано? Не посмела? Постеснялась? Черт знает что! Сменилаодних начальников на других. Шило на мыло… Спасибо Тамаре, она хотя быдогадалась, что я не купила себе ничего на завтрак, и сунула пакет с печеньем.Будет с чем утром кофе выпить».

Она зашла в свой номер, высыпала печенье в красивую вазочку,которую откопала в шкафчике на миникухне, полюбовалась на будущий завтрак,приняла душ и рухнула в постель. Как странно: практически ничего не делала весьдень, только разговоры разговаривала да в креслицах посиживала, даже передвигаласьпо городу она на машине, а устала так, словно отпахала полноценный рабочий деньна Петровке. С чего бы это?