Кровь на палубе - Иван Любенко Страница 31

– Как вы думаете, а мог ли Пустоселов расправиться с Русановым?

– В жизни, знаете ли, все возможно. Только зачем ему убивать шестидесятилетнего повара, служившего его семье верой и правдой столько лет? Когда-то еще дед Савелия учил отца Пустоселова иностранным языкам. К тому же Афанасий Пантелеймонович сам пожаловал ко мне и попросил отыскать злодея. А ведь ему хорошо известно, что я никогда не проигрываю судебные дела и всегда разоблачаю истинного преступника.

– Прошу прощения, Клим Пантелеевич, да неужто вы так ни разу никому и не уступили?

– Ни разу…

– Но это превосходит всякое мыслимое вероятие! Ведь и Плевако, случалось, проигрывал…

– В отличие от своих коллег я берусь защищать только тех клиентов, в чьей невиновности я абсолютно уверен. А значит, со мной бог…

– Интересный вы, право, человек, – тряхнул головой капитан. – Так что же получается: если Завесова порешил тот же самый преступник, который ранее зарезал повара (и это не Пустоселов), значит, злоумышленник – один из членов туристической группы, находившейся в Константинополе, так? А если еще точнее, то один из ваших горожан. Ведь наверняка ни Граббе, ни госпожа Вяльцева с аккомпаниатором Блюмом, ни этот студент, ни оператор Бранков, ни морской офицер Асташкин из Новороссийска не были в Ставрополе в день убийства. Выходит, исключая вас и вашу супругу, это могли быть либо кто-то из семейной четы Прокудиных (что очень маловероятно), либо ботаник Лепорелов, либо газетчик Смальский, либо Завесов. А если исключить Завесова, то фактически остаются двое: Лепорелов и Смальский.

– Браво, браво! Но вынужден вас разочаровать: эта версия была бы верна в том случае, если бы у нас имелась абсолютная уверенность, что эти две газеты – не есть совпадение, а также если бы никто из членов команды и паломников не сходил на берег. А поскольку в городе были многие, то убийцей Завесова мог оказаться любой матрос или пассажир, укравший на камбузе траншерный нож. Узнав, что осмотр достопримечательностей начинается с 1001-й колонны, для преступника не составляло большого труда появиться в подземелье раньше экскурсантов и спрятаться.

– А как же тогда он выскользнул незамеченным?

– Злодей мог остаться там, притворившись одним из работников. Их же никто не проверял.

– Да, путаное дельце.

– Выходит, под подозрением все?

– Пока да, а там посмотрим.

– А я-то уж было подумал, что задачка совсем простая…

– Что ж, давайте осмотрим каюту покойного.

– Как прикажете. – Неммерт оставил потухшую трубку в желтой пепельнице, выполненной из черепашьего панциря, и проследовал в коридор.

У двери с тринадцатым порядковым номером капитан вставил в замочную скважину ключ, повернул его пару раз и вошел. За ним поспешил Ардашев. Их взорам предстал вселенский хаос. Раскрытый коричневый чемодан с разрезанной обшивкой смотрелся инвалидом и сиротливо стоял у кровати; матрац, подушка и одеяло были вспороты; вокруг комками валялась одежда: застиранные сорочки, мятые брюки, белье; у сюртука и жакета была вырезана коленкоровая подкладка. На столе валялась мятая тетрадь с вырванными листками, поломанный карандаш, раздавленный компас с безжизненной красно-синей стрелкой, дорожная чернильница, стальное перо и двустворчатый складень.

– По-моему, нас опередили…

– Но кто? – всплеснул руками капитан. – Ведь все пассажиры были на палубе, или все-таки… – Неммерт задумчиво уставился в иллюминатор, – преступник кто-то из моих подчиненных?

– Пожалуй, возможны оба варианта. Вы уж не обессудьте, Александр Викентьевич, но я был бы вам очень признателен, если бы вы разрешили мне потолковать с вещами наедине. – Не дожидаясь ответа, присяжный поверенный достал коробочку монпансье, взял одну конфетку и положил ее под язык.

– Разумеется, – нехотя согласился капитан. – Если понадоблюсь, я на мостике. А газетку не дадите? Хотелось бы покумекать над этими тайными письменами.

– Да-да, возьмите. У меня в каюте такая же, уже третья, – не поворачиваясь, проронил адвокат и, протянув «Губернские ведомости», склонился над чемоданом.

Капитан удалился.

«На банальное ограбление это мало похоже. Вероятно, убийца искал что-то определенное, – размышлял Ардашев. – И это, должно быть, совсем небольшой предмет, возможно, письмо, телеграмма, вексель или банкнота… А иначе для чего надо было вспарывать обшивку чемодана, подкладку сюртука и жакета?» Он еще раз внимательно окинул взглядом каюту и подошел к столу. Повинуясь внутреннему чувству, присяжный поверенный перевернул складень. В древесине торчала канцелярская кнопка – новшество, недавно пришедшее из Германии. Из-под шляпки виднелся оторванный кусочек бумаги. «Преступник очень торопился, но, судя по всему, он нашел то, что хотел… Вся надежда теперь на тетрадь». Ардашев аккуратно открыл первую страницу, достал складную лупу с цейсовскими линзами и внимательно, дюйм за дюймом, принялся исследовать белый лист с чуть заметными углублениями, оставшимися от давления стального пера. Над нижней частью страницы проступила едва читаемая надпись: У…И……В……О…… И М…Н… Перевернув промокательную бумагу, он заметил на ней единственный отпечаток с чернильными фрагментами букв:…О…О…..А…..A… N…М……R. «Ну вот, уже кое-что, – с удовлетворением отметил про себя присяжный поверенный, – но на полноценную улику пока не тянет».