Ее андалузский друг - Александр Содерберг Страница 31

Соня Ализаде стояла на четвереньках на двуспальной кровати. Сванте Карльгрен брал ее сзади. Он был на много лет старше ее и страшен, как смертный грех. Соня изобразила оргазм, издавая крики и стоны в подушку. Сванте охватил приступ мании величия.

На самом деле ему нравились более продвинутые позы, но сегодня время поджимало — до совещания оставалось всего полчаса. Он любил иногда удрать ненадолго с работы, чтобы заняться сексом. Соня была для него воплощением мечты — длинные черные волосы, загадочная манера держаться и, конечно же, великолепная грудь, так уместно расположенная на ее стройном теле.

С Соней он познакомился за год до того на театральной премьере, куда пришел вместе с женой. Они столкнулись в перерыве у столика с закусками — она пролила ему на брюки шампанское. Его жена в тот момент как раз вышла, чтобы принести из машины кофту — ей всегда было холодно. Его очень раздражало, что она постоянно мерзнет.

После столкновения Сванте и Соня разговорились, и до того, как его жена успела вернуться, она дала ему свой номер телефона, предложив оплатить химчистку брюк. Он заявил, что об этом не может быть и речи, и тогда она сказала, что он все равно может позвонить, если захочет. Эти слова заставили Сванте на мгновение потерять рассудок. Никогда еще женщина не вела себя с ним так откровенно, как Соня, никогда еще женщина такого уровня сама не предлагала продолжить знакомство. Она была сексуальна и неудержима. К тому же она требовала немного — лишь заранее оговоренную сумму, что его абсолютно устраивало. Кроме того, он отметил, что ей было с ним интересно — он и сам считал себя человеком незаурядным, принадлежавшим к элите, одним из тех, кто держит мир в руках.

После изучения экономики в Гётеборге Сванте Карльгрен устроился на «Вольво» в годы правления Юлленхаммара, но когда этот выдающийся человек ушел и перебрался в Лондон, Сванте уехал в Стокгольм и начал делать карьеру в компании «Эрикссон». Компания была столь велика, что лишь немногие представляли в полном объеме, как она устроена и на чем держится. Сванте был одним из этих избранных. Единственное, чего ему не хватало для счастья, — это показаться иногда в какой-нибудь крупной деловой газете, получить подтверждение своей успешности, однако он знал, что в тот же день поле его власти сузится. И ему приходилось довольствоваться одобрением коллег, иногда бывать на тусовках тех, кто «у руля», и летать на самолете, принадлежащем компании.

Перед любовными утехами Соня, как обычно, угостила его кокаином. Сванте считал этот наркотик потрясающим средством, которое заставляло его ощущать бодрость, подъем и прилив сил, ранее ему незнакомый. За все шестьдесят четыре года жизни он ни разу не пробовал наркотиков, но комбинация кокаина и экстремального секса с Соней оказалась такой феноменальной смесью, что он ни за что на свете не пожелал бы отказать себе в таком удовольствии.

Соня возбуждала его своими игривыми разговорами, она визжала, когда он кончал, повторяла, что он такой «большо-о-ой».

Сванте оставил на ночном столике наличные и браслет из серебра с золотом. Ему было известно с давних пор, что женщины любят подарки, — о женщинах он знал почти все.

Соня попрощалась с ним, стоя в дверях в шелковом пеньюаре. Улыбнувшись довольной улыбкой, кивнула на браслет, который уже надела на руку, и томно проговорила, что не хочет его отпускать. Сванте ответил, что вынужден уйти, — она даже представить себе не может, какая у него ответственная работа. Ущипнув ее на прощание за щечку, он пошел вниз по лестнице. Она слышала, как он насвистывал что-то, пока не захлопнулась дверь подъезда.

Подождав минутку, Соня перестала улыбаться, вернулась в спальню, отключила видеозаписывающее устройство, спрятанное за зеркалом, и сорвала с кровати простыни. Как всегда после очередной встречи с мужчиной, она сбросила постельное белье в черный мешок для мусора, отправила туда же безвкусный браслет и выставила мешок на лестницу у входной двери.

В ванной она засунула два пальца в рот, чтобы вызвать рвоту, прополоскала рот, тщательно почистила зубы. Затем приняла душ и смыла с себя все, что напоминало о Сванте Карльгрене.

Почувствовав себя чистой, Соня вытерлась насухо новым полотенцем и смазала кожу кремами, предназначенными для разных частей тела. Закончив, убедилась, что никаких запахов, напоминающих о встрече, не осталось. В зеркало, висевшее в ванной комнате, Соня предпочитала не смотреться — пройдет еще несколько дней, прежде чем она будет в состоянии это сделать.

Теперь Соня располагала видеоматериалом примерно на восемь часов, где Сванте Карльгрен принимал кокаин, где она стегала его плеткой, где он издавал всякие непотребные выкрики. В некоторые моменты он выступал с резиновым шариком во рту, изображая из себя то плотника, то раба, то главу концерна «Эрикссон».

Ларс попросил о встрече с Гуниллой — она ответила, что ему придется подождать. Он позвонил ей на автоответчик и попросил хотя бы дать ему обратную связь по поводу тех материалов на Софию Бринкман, которые он предоставил. Гунилла не ответила. Тогда Ларс написал ей. Получилось длинное, хорошо продуманное письмо, в котором он напоминал, что при первой встрече она высоко оценила его аналитические способности, — как она теперь намерена их использовать? Ответа опять не последовало.

Ларс сходил с ума в своем одиночестве, размышляя над тем, как с ним обходятся. Он всего-навсего попросил о беседе, и ничего более. Постоянно перемалывая все это в себе, он без конца вел с Гуниллой мысленные дискуссии, в которых четко давал понять, что он не кто попало, что он родился не для того, чтобы сутками просиживать в машине.

Гунилла сидела за своим столом, когда Ларс вошел в офис, и негромко разговаривала по телефону. Увидев его, она сделала знак рукой, чтобы он подождал. Эвы и Эрика на месте не было. Ларс выдвинул старый стул на колесиках с невысокой спинкой, который обнаружил у стола Эвы, уселся и стал терпеливо ждать, пока начальница закончит разговор.

Через несколько минут она положила трубку и повернулась:

— Мне не нравится получать такие письма и такие звонки от тебя, Ларс.

— Я ведь имею право выразить, что я чувствую? — ответил он растерянно.

— Зачем? — спросила она.

Ответа на этот вопрос он не знал. Скрестив пальцы, опустил глаза.

— Чего ты хочешь, Ларс? — спросила она.

Он смотрел на свои руки.

— Того, о чем я писал в письме. Того, о чем я говорил на автоответчик. — Он поднял глаза. — Того, о чем мы говорили, когда меня принимали на работу. Я в состоянии выполнять другие задачи. Я мог бы помогать Эве выполнять аналитические задания, строить мыслимые сценарии и намечать пути работы, составлять профили злоумышленника… Да я многое мог бы.

Он нервничал и говорил слишком быстро. Она спокойно наблюдала за ним.