Слабое место жесткого диска - Петр Северцев Страница 31

– Ну, здравствуй, Андрюша, – с видимым сожалением в голосе бросил Петр Аркадьевич, и мне представилось, как он покачивает большой круглой головой и как презрительная улыбка искривила его губы. – Не ждал, не ждал. До последнего момента сомневался.

– Вы неправильно истолковали, Петр Аркадьевич, – заюлил Андрей Курилов, и в голосе его слышался неподдельный страх.

– Конечно, правильно, – усмехнулся Огородников, – чего уж тут истолковывать… Я только не могу понять, как ты осмелился сюда вернуться.

– Я тебе могу объяснить, – голос у Валентины был весьма слабый.

– Да, отделали тебя, бедняжку, – вздохнул Огородников. – За что так?

– Неважно, – ответила Валентина, – но Курилов прав. Ты действительно не так все истолковываешь.

– Ну, так просвети меня. У нас есть время. – Кто-то пододвинул ему мой много раз починенный стул (он там был единственный, кроме старого дивана), и генеральный директор тарасовской страховой компании «Тарасов-Айнэ» сел.

Я гадал, сколько времени прошло с момента моего последнего звонка по сотовому телефону. Память услужливо подсказывала – не больше десяти минут. А если честно – минут восемь. Так что ждать помощи предстояло еще долго.

Виноват целиком и полностью сам. Просто недооценил собственную удачу. Думал, придется минут пятнадцать ждать попутку, а она подъехала сразу же!

– Ты сначала расскажи, как сам понимаешь ситуацию. А потом я тебя поправлю, – светским голосом предложила Валентина, и я поразился ее выдержке. Казалось, что ей на все наплевать, хотя любая из находящихся здесь групп желала ей отнюдь не счастья и здоровья, а скорее наоборот, и тем не менее она сохраняла собственное достоинство.

И, самое главное, сознательно тянула время!

Только вот, непонятно, чего она ждала – меня, спасителя, или подхода еще одной силы, уже пятой по счету.

– Все происходящее довольно просто, – с готовностью начал свой рассказ Петр Аркадьевич, чувствующий себя властелином положения (а я на мгновение почувствовал себя полным идиотом, поневоле подслушивающим, вместо того чтобы действовать), – ты, Валюша, сговорилась с Андрюшей, этими двумя уродами да четырьмя девками из своих.

Я был неосторожен, и с сыном обсуждал некоторые вещи при тебе. Ты знала о КПК и о деньгах. Ты даже знала о том, что они ввезены без визы и налог за них не уплачен и что здесь их надо заново регистрировать по новым документам. Ты знала, что я не смогу искать их законными путями и не смогу вернуть себе ни денег, ни товаров, – голос его сделался страшным, вмещая в себя весь возможный и невозможный холод, просто звеня накопившейся угрозой и гневом. – Вы убили моего сына, причем убили из-за каких-то ста пятидесяти штук, когда получали за свою работу даже больше, чем заслуживали, и всегда могли рассчитывать на защиту и помощь!..

Каждый из вас получит по заслугам. Еще до утра. А тебя, собака, я выдам твоему папаше, и он мне отдаст весь долг! – Огородников уже кричал… Курилов громко вскрикнул, застонал: наверное, его схватили за волосы и сильно тряхнули. – А вы, сучки, наплачетесь так, что мало не покажется!..

– Нет, Петя, – в сгустившейся тишине спокойный и четкий голос Валентины, которая, похоже, не потеряла уверенности в себе, был подобен волне чистого воздуха. – Нет, Петя, – сказала она, словно заботливая и уставшая мать, – ты совершенно неправ. И все потому, что слеп. До сих пор. – И замолчала.

– Что я не так сказал? – спросил Огородников после долгой паузы.

– Практически все. Как ты думаешь, почему сам Курилов не приехал на переговоры с тобой, как это было три года назад при подобных проблемах? Почему из Красноярска пришли только невразумительные соболезнования и неуточненные сообщения?

– Почему? – спросил Огородников голосом раздраженного первоклассника.

– Потому что там царит такая же неразбериха. И никто не может решить, что предпринять. Ведь прошло всего три дня. И если у тебя здесь днем была панихида по сыну, то у Андрея – по отцу. Если и после этого ты не можешь понять, кто прав, а кто виноват, и кто пытается тебя кинуть, а кто – защитить, ты просто кретин.

Сказано это было все тем же вежливым и спокойным тоном.

Но Огородникова последние слова привели в ярость. Вскочив со стула, он схватил Валентину, скорее всего, за плечи, и затряс со всей дурью, на какую был способен.

– Ты достала меня, тварь, – шипел он, – умная тварь! Змея! Стерва! – послышался звук удара, и мадам слабо вскрикнула.

– Стоять! – прикрикнул Матвей на кого-то, кто наверху лишнего двинулся, и я понял, что больше бездействовать не могу.

Наверху избивали женщину, которой я начинал серьезно восхищаться, и вопреки кричащему внутри здравому смыслу я вышел из-за двери, еще раз проверил пистолет, проклял день, когда стал частным сыщиком, и тихонько пошел наверх.

Открывшаяся моему взгляду картина впечатляла.

Курилов, с окровавленным лицом, сам босс, заносящий руку над лицом Валентины, Матвей, опустивший автомат и с ухмылкой глядящий на эту сцену; оба парня стояли у окна, вглядываясь наружу, а Наумов и Пегий ютились в углу.

Катя стояла, прижатая к стене одним из парней Гановера, а три остальные девушки внимательно и испуганно наблюдали за происходящим из второго угла.

– Стоять! – приказал я достаточно громко, чтобы все услышали, и направляя пистолет в широкую черную спину Огородникова.

Все замерли. Я почувствовал, как капля пота рождается у виска и начинает стекать по скуле вниз.

– Я пришел сюда поговорить с вами, – медленно и отчетливо выговорил я, ощущая катастрофическую нехватку еще двух-трех глаз, чтобы наблюдать за каждой группой в отдельности. – Мне не нужны деньги, я не хочу никого убивать, и вообще мне ни от кого ничего не нужно.

– Чего же ты тогда пришел? – спросил медленно остывающий, но все еще багровый Огородников, отворачиваясь от закрывшей глаза Валентины и поворачиваясь ко мне. Он так и не привстал, опасаясь сделать резкое движение.

– Ты кто такой, мужик?! – потребовал ответа Гановер, впиваясь в меня взглядом. – Как сюда прошел?

– Живу я здесь, – ответил я. – Дача моя. Кстати, несколько лет копил. Так что, пожалуйста, осторожнее.

– Вы что, уроды, – брезгливо усмехнувшись, Огородников повернулся в сторону Михаила и Анатолия, – назначили встречу и не проверили, есть здесь хозяин или нет?!

Те сглотнули.

– На самом деле, я не просто хозяин этой дачи. Я частный детектив. Мареев Валерий Борисович. Меня наняла Валентина Павловна, чтобы я нашел сбежавших проституток и украденные деньги.

Говоря все это, я шарил взглядом по всем присутствующим, в любой момент ожидая тройной атаки со стороны Гановера и его ребят. Никаких иллюзий на этот счет у меня не было; я знал, что единственный мой козырь – разговор. Я должен был потянуть время.