Убийство напрокат - Наталья Александрова Страница 31

Маршрутов довезла по Конногвардейскому бульвару до кольца,дальше пришлось добираться пешком какими-то кривыми переулками. Цивилизациякончилась примерно через десять минут. Даже не верилось, что совсем недалекоотсюда расположился Исаакиевский собор, и толпы говорливых туристов, радуясьхорошей погоде, штурмуют его, словно Эверест.

Асфальт в переулках был окончательно раздолбан, а местамиего и вовсе не было — мостовая, как в позапрошлом веке, была вымощенабулыжником. Сказать, что окружающие дома нуждались в ремонте — значитсовершенно ничего не сказать. Они из последних сил кричали о нем всей своейотбитой штукатуркой, всеми своими обваливающимися балконами.

Ворота во дворах если и были, то висели обязательно на однойржавой скрипучей петле.

Возле этих ворот на самодельных лавочках или просто наящиках сидели весьма потрепанные жизнью личности непонятного пола. Рядом с нимипримостились такие же потрепанные собаки. Прямо по булыжной мостовой брелиподозрительные типы с авоськами, полными пустых пивных бутылок. Один такой типуставился на Надежду тяжелым мутным взглядом. На его грязной, небритой щекесидела муха, но абориген не обращал внимания на такую мелочь.

Надежде стало неуютно. Она прибавила шагу и скорее завернулаза угол, скрывшись от подозрительного типа.

Она вышла на Галерную почти в нужном месте, как ужеговорилось, с ориентацией на местности у Надежды Николаевны было все в порядке,это признавал даже ее муж.

На доме сорок восемь не было номера, то есть рядом был домсорок шесть, а с другой стороны — пятьдесят, из чего Надежда сделала вывод, чтоэтот, из старого почерневшего кирпича, и есть сорок восьмой. Спросить все равнобыло не у кого, поскольку из живых существ наблюдалась поблизости толькотрехцветная облезлая кошка. Киса вышла как раз из нужной подворотни, и Надеждапосчитала это хорошим знаком.

Она мигом проскочила один двор, и во втором, как и ведено,свернула налево под арку.

Там в небольшом тупичке она увидела дверь с облупленнойкраской. На двери был от руки нарисовал синий круг и написано поверх белойкраской «Солнце под землей».

Надежда удовлетворенно вздохнула и открыла дверь, котораяоказалась не заперта. Вошедший сразу же без всякой прихожей попадал собственнов помещение клуба, которое представляло собой довольно большую полутемнуюкомнату с полуподвальными окнами, замазанными грязно-серой краской. Комнатабыла завалена всяческими деталями от велосипедов.

В углу стоял обшарпанный письменный стол, над которым виселвсе тот же сине-белый плакат, за последнее время изрядно поднадоевший Надежде.Рядом с этим плакатом висел еще один, на котором большими красными буквами былонаписано: «Андербайкер — ум, честь и совесть нашей гребаной эпохи». Тут же кстене была пришпилена подробная карта Центрального района, на которой жирнымикрасными стрелками, какими на военных картах отмечают передвижения войск, былиотмечены какие-то маршруты — видимо, любимые пути передвижения доблестныхандербайкеров.

Еще там была прикреплена картонная табличка — «Директорклуба».

Под этой табличкой сидел длинноволосый парень в такой жесиней, как плакат, футболке. Впрочем, у остальных обитателей клуба тоже былитакие же синие футболки разной степени чистоты и свежести.

Председатель или директор клуба сидел за столом и что-тоторопливо писал, двое коротко стриженных парней сидели по бокам от него настоле и о чем-то горячо спорили. Еще один — маленького роста и щуплый — с сосредоточеннымвидом ковырялся в куче металлолома, сваленной в углу — там было кладбищевелосипедов.

Надежда постояла немного, привыкая.

В комнате было душно и полутемно, никто не обратил на неевнимание.

— Здравствуйте! — наконец решилась она.

Троица за столом повернулась и с изумлением уставилась нанее, причем при ближайшем рассмотрении один из стриженых парней, сидящих настоле, оказался девушкой.

— Вы по какому вопросу? — опомнился председатель.

— По личному, — строго сказала НадеждаНиколаевна, — по очень важному личному вопросу.

Не дожидаясь разрешения, она придвинула к себе шаткуютабуретку, которую высмотрела еще с порога, и уселась с другой стороны стола.

— Кто тут официальное лицо? — еще строже спросилаона.

— Ну я, — буркнул председатель. — А что?

Надежда выжидающе уставилась на парня и девушку, сидящих настоле, и смотрела, пока они не соскочили. Тогда она жестом циркового фокусникавыложила на стол фотографию парня в синей футболке, которую отпечатала утром насобственном принтере. Надежда по возможности увеличила снимок и убрала оттудапосторонних лиц. Качество получилось так себе, но парня узнать можно.

— Ваш? — спросила Надежда.

— Ну наш, — буркнул председатель, сообразив, чтоотпирательство бесполезно, на парне была их фирменная футболка.

— Кто такой? — наступала Надежда. — Фамилия,имя, место жительства?

— А вы сами-то кто такая? — вякнула девчонка изугла.

Надежда смерила ее уничтожающим взглядом и проскрипела:

— Вы бы, милочка, пока помолчали, до вас тоже очередьдойдет, — после чего повернулась к председателю.

— Да что случилось? — опомнился он. — Что сВитькой?

— Понятия не имею, что с вашим Витькой, оттого ипришла, — зачастила Надежда. — Он мою племянницу с пути истинногосбил, сманил этими велосипедами. Совсем девка от рук отбилась, дома не ночует,школу бросила.

То есть с лета еще учиться и не начинала…

— Как зовут вашу племянницу? — снова встряладевица.

— Таня Собакеева, — брякнула Надежда.

— Нет у нас таких! — злорадно высказала наглаядевица. — Адресом ошиблись, тетя…

— Но этот Витька-то у вас есть? — сурово возопилаНадежда, тыча в фотографию.

— Ну есть… — Председатель явно отступал перед еенатиском.

— Да при чем тут Витька-то? — снова вклиниласьдевица. — Он с вашей племянницей незнаком!

— А ты откуда знаешь? Сама с ним спишь?