Симфония тьмы - Чингиз Абдуллаев Страница 31

– Якобсон умеет это делать, – согласиласьБарбара, – у него громадные связи. И не только во Франции. Во всем мире.

– Я сделал запрос через систему Интернет. Там нет нанего никаких данных. Может, такого человека вообще не существует. Или он ангел,явившийся в мир помогать Осинскому. Вы в такое верите?

– Нет, – подумав, призналась она, – не верю.

– Почему? – быстро спросил Дронго.

– Он слишком расчетлив.

– Спасибо, – усмехнулся ее собеседник, – этосамое важное, что я хотел от вас услышать. Надеюсь, вы сумеете убедитьтележурналистов в том, что Шопен и Моцарт были лишь жалкими пигмеями посравнению с таким гением, как Джордж Осинский. Ведь у них не было своего ПесахаЯкобсона.

И, подмигнув женщине, он пошел к лифту, намереваясьподняться в номер. Когда он попросил ключ, вежливый портье передал ему конверт,оставленный специально для него.

– Еще один? – удивился Дронго. – Кажется,Шварцману понравился эпистолярный жанр.

Он прошел к лифту, открывая на ходу конверт. На листке былилишь три цифры. Он нахмурился. Цифры могли означать все, что угодно. Время иместо встречи. Число. Он перевернул листок. Больше ничего не было написано. Носам листок был вложен в фирменный конверт отеля «Ритц». Может, это цифрыномера, куда он должен позвонить?

Поднявшись к себе, он снял пиджак, ослабил узел галстука инабрал номер телефона, указанный в письме. Трубку сняли почти сразу. И он узналголос.

– Слушаю вас, – сказал Соловьев.

– Добрый вечер, – поздоровался уже ничему неудивлявшийся Дронго. – Мне кажется, вы хотите со мной встретиться. Может,мне стоит спуститься к вам? А то мой номер с недавних пор облюбовали слишкомнеприятные личности.

Соловьев не принимал подобного юмора.

– Я вас жду, – сухо подтвердил он и положилтрубку.

Дронго пожал плечами и набрал номер портье. Лишь задав емупару вопросов и получив исчерпывающую информацию, он снова надел пиджак,затянул галстук и, выйдя из номера, пошел по коридору, намереваясь спуститьсявниз. На этаже работали приветливые горничные. Он уже знал, что одна из нихболгарка, понимавшая по-русски. По вечерам они заходили в каждый номер, чтобыприготовить постель, убирая тяжелый чехол и доставая пышные подушки из глубокихшкафов. При этом горничные традиционно приносили и сообщение о предстоящейпогоде.

Спустившись на этаж к Соловьеву, он оглянулся. Здесь никогоне было. Дронго специально не пошел по парадной лестнице в конце коридора,предпочитая менее людную небольшую лестницу, расположенную в самом центре. Онсобирался постучать в дверь, но она открылась. Очевидно, Соловьев уже ждал егоза дверью. Дронго вошел в номер. У двери стоял Моше. Приветливо кивнув гостю,он показал в глубь номера, где в креслах сидели Соловьев и еще один неизвестныйДронго человек.

– Добрый вечер, – улыбнулся Дронго, –кажется, мы с вами знакомы, – добавил он, обращаясь к Соловьеву. Тоткивнул, вставая с места. Руки он не протянул. Незнакомец пристально посмотрелна Дронго.

– Это наш друг, – представил его Соловьев, несчитая даже нужным придумывать незнакомцу какую-либо фамилию. Дронго кивнул иему, усаживаясь напротив.

Соловьев подошел к столу. Здесь была расположена специальнаяаппаратура глушения. Дронго узнал эти приборы. Это был французский аналогроссийских генераторов шумов, исключавших возможность подслушивания беседы.Соловьев выглянул в коридор и что-то негромко сказал стоявшему там Моше. Тотпочти сразу вышел из номера, аккуратно закрыв за собой дверь. Дронго видел,как, выходя, он забрал с собой табличку «Не беспокоить!», собираясь повесить еес противоположной стороны двери.

– Что вы будете пить? – спросил Соловьев. –Джин, виски, шампанское, коньяк?

– Вы же знаете, что я не люблю спиртного, –ответил Дронго, – налейте мне минеральной воды.

Незнакомец чуть усмехнулся. Соловьев налил минеральной водыгостю, а для себя и незнакомого напарника открыл бутылку коньяка «Хеннесси». Итолько затем вернулся на свое место, протягивая гостям бокалы с их напитками.

– Мы хотели с вами срочно встретиться, – сказалСоловьев, – и поэтому прилетели в Париж. Моше рассказал нам о нападении навас. Здесь, видимо, есть частично и наша вина. Мы должны были учесть и такойвариант. Хорошо еще, что все так благополучно закончилось. Исход мог быть кудахуже.

– В таком случае я бы с вами уже неразговаривал, – согласился Дронго.

– Мы ищем Ястреба по всему городу, – нахмурилсяСоловьев, – задействованы наши лучшие агенты. Он, видимо, где-то затаилсяи выжидает. Во всяком случае, у вашего отеля он лично не появляется. Этоабсолютно точно.

– Плохо, – заметил Дронго, – это очень плохо!

– Почему? – заинтересовался Соловьев. – Ядумал, вы не спешите с ним встретиться.

– Если его нигде нет, значит, за отелем наблюдаеткто-то из его сообщников, – довольно убедительно объяснил Дронго.

Соловьев переглянулся с незнакомцем.

– Мы об этом тоже думали, – нервно сказал он.Разговор шел на английском, и Дронго понимал, что третий присутствующий вномере человек, очевидно, не знает русского.

– Но нам пока не удается вычислить егосообщников, – добавил Соловьев. – Мы, соответственно, проверяем всеего бывшие связи, всех его бывших друзей. И несколько прочищаем памятьзахваченного в вашем отеле гостя. К сожалению, он знает не так много. Толькоместо, где раньше прятался Ястреб. И где его теперь, разумеется, нет.

– Он знает или знал? – уточнил Дронго. – Мнеказалось, Моше дал мне твердые гарантии, что я больше никогда не увижусь с этимтипом.

Соловьев, уже успевший выпить коньяк, непроизвольно дернулрукой, и бокал, стоявший перед ним на столике, опрокинулся. Незнакомец успелподхватить его до того, как он упал на пол. Дронго обратил внимание на егореакцию. А Соловьев, поставив бокал, быстро заверил:

– Можете не беспокоиться. Я просто оговорился. Вашнезваный гость уже давно заплатил Харону за перевоз души на другой берег.

– Надеюсь, что он не поскупился, – пробормоталДронго.

Пока незнакомец не сказал ни единого слова. Это былширокоплечий, уверенный в себе, излучающий силу человек. Бокал он держал тремяпальцами. И не пил, а словно дегустировал коньяк, чуть дотрагиваясь дотемно-золотистой жидкости губами.

– Нас интересует несколько моментов, связанных с вашейдеятельностью. У вас уже наверняка есть первые впечатления, первыезамечания, – продолжал Соловьев, – какие-нибудь наблюдения,характерные детали происходящих событий. Не скрою, нас все это оченьинтересует.

– Я пока только присматриваюсь, – заметилДронго, – прошло лишь несколько дней. Чтобы делать даже предварительныевыводы, нужно время. Вы слишком торопитесь.