Ночь оборотня - Светлана Сухомизская Страница 31

– Зачем вы это сделали?

– Сомневаюсь, что вы бы это поняли.

– Мы попытаемся, – хмуро сказал Даниель, затягиваясь сразу чуть ли не на полсигареты.

Мы сидели вокруг него на приличном расстоянии – ангелы явно с тем расчетом, чтобы он не мог сбежать: Себастьян на стуле у двери, Даниель на подоконнике. А меня неизвестно почему жег нестерпимый стыд, и я забилась за шкаф с бумагами, но и там меня доставал насмешливый взгляд Марка.

– Почему вы уничтожили ту часть романа Прошиной, где рассказывается о Крымове? – спросил Себастьян.

– Потому что ее убили до того, как я успел уговорить ее переписать эту часть.

– Зачем?

– Чтобы она соответствовала действительности. Я не хотел, чтобы роман увидел свет в том виде, в каком он попал в наше издательство.

– Но почему? – нетерпеливо спросил Даниель. – Что за странная привязанность к Крымову?

Марк усмехнулся:

– Мной двигала вовсе не привязанность к Крымову. По крайней мере, сначала.

– А что же?

– Любовь к Евгении. Понимаю, что это звучит слащаво, но это правда.

– Да объясните вы все толком, наконец! – взорвался Даниель, спрыгивая с подоконника.

– Кажется, я понял, – сказал Себастьян. – Вы не хотели, чтобы она повторила в романе свою клевету на Крымова, поскольку считали, что лгать еще страшнее и позорнее, чем быть оболганным, не так ли?

Марк кивнул.

– И вы пытались убедить ее в том, что она должна загладить свою вину перед Крымовым. Более того, вы, не имевший ко всей этой истории никакого отношения, чувствовали себя виноватым. Отсюда и ваша забота о нем. Вы нашли ему психотерапевта, вы посодействовали выходу его книги в вашем издательстве. С вашей подачи Прошина даже решила помириться с ним.

– Все так. – Марк стал печален.

– Но почему она так и не переписала роман?

– Иногда продолжать делать ошибки проще, чем признать старые. Она не могла заставить себя рассказать о том, что отнюдь не делало ей чести. – Марк тяжело вздохнул и продолжил:

– Я сумел уговорить ее. Она согласилась, что должна написать правду. Но не успела.

– А зачем вы уничтожили весь файл целиком? – спросил Даниель.

– У меня не было времени выбирать страницы. Я и так едва успел, – снова усмехнулся Марк.

– А с чего это вы вдруг заторопились?

– Услышал о новом убийстве и понял, что сразу возьмутся за меня как за одного из главных подозреваемых.

– С чего вы взяли?

– Ну, я все-таки не первый день живу на свете. К тому же не зря за мной с понедельника ездили ваши коллеги. Так вот, когда я понял, что за меня теперь возьмутся всерьез, я решил уничтожить все, что не уничтожил раньше.

– Все равно я не понимаю зачем, – покачал головой Даниель.

Марк посмотрел ему прямо в глаза:

– После прочтения глав о Крымове начинаешь чувствовать отвращение не к тому, о ком они написаны, а к самому автору. А я не хотел, чтобы о моей любимой женщине думали плохо.

Наступила тишина.

– А вы хорошо работаете, – взгляд Марка остановился на мне. – Примите мои поздравления: вы профессионал высокого класса. Я даже почти влюбился в вас.

Ой, как мне стало противно! Едва сдержавшись, чтобы не заверещать: «Не виноватая я, оно все само так сложилось», – я с неподдельным интересом занялась исследованием узора на ковролине.

– Ну, – Марк встал, вытягивая перед собой руки, – где ваши наручники, господа? Не будем зря терять времени.

И тут Себастьян сказал такое, от чего я покачнулась на своем стуле и едва не съехала на пол.

– Раздевайтесь.

Потрясенный, Марк замер:

– В каком смысле?

– В прямом. Снимите рубашку и брюки. Успокойтесь. Все, что мне нужно, – осмотреть вас.

– Это произвол! – Марк сжал кулаки. Себастьян поднял пистолет:

– Делайте, что вам говорят.

На щеках Марка заиграли желваки.

– Хорошо. Но вы за это ответите. Я подам жалобу.

Себастьян кивнул:

– Непременно. Но это потом. А сейчас раздевайтесь.

Фигура у Марка оказалась очень ничего. Я даже пожалела... Впрочем, неважно, о чем я там пожалела, потому что сожаление было мимолетным.