Острые предметы - Гиллиан Флинн Страница 31

– Не представляю, чтобы вы были плохим копом.

Он широко улыбнулся:

– Действительно, это только разминка. Вы на мою внешность не полагайтесь – она обманчива!

Мы выпили еще. Он покрутил в руках солонку и спросил:

– Можно вам задать еще несколько вопросов?

Я кивнула.

– Какой случай вам вспоминается во вторую очередь?

Меня замутило. Наверно, от слишком крепкого запаха тунца из моей тарелки. Я стала искать глазами Кэти, чтобы попросить еще пива.

– Это было в начальной школе. Два мальчика на перемене прижали к стене девочку и заставили ее вогнать в себя палку.

– Против воли? Силой?

– Ну… Отчасти, наверное. Они были хулиганами, которых все боялись: сказали ей это сделать – она и сделала.

– Вы это сами видели или вам кто-то рассказал?

– Они велели нам караулить. Когда учитель об этом узнал, нам пришлось извиниться.

– Перед девочкой?

– Нет, девочку тоже заставили извиниться перед классом. «Юные леди должны держать свое тело под контролем, потому что мальчикам это труднее».

– Господи. Иногда забываешь, как все было иначе не так уж много лет назад. Какими же мы были… несведущими. – Ричард что-то записал в блокнот и проглотил кусочек желе. – Что еще вы помните?

– Как-то раз шестиклассница, напившись на школьной вечеринке, занималась групповым сексом с парнями из футбольной команды. Их было четверо или пятеро, и они пустили ее по кругу. Это считается насилием?

– Конечно. Камилла, вы же сами это понимаете.

– Ну… Я просто не знала, считается ли это явным насилием или…

– Да, когда шпана насилует тринадцатилетнюю девочку, разумеется, я считаю это явным насилием.

– Как дела? – Неожиданно перед нами появилась улыбающаяся Кэти.

– Ты не могла бы стащить еще пива?

– Две бутылки, – прибавил Ричард.

– Хорошо, на этот раз только в виде одолжения Ричарду – он дает самые щедрые чаевые.

– Спасибо, Кэти, – улыбнулся Ричард.

Я наклонилась к нему через стол:

– Ричард, я же не спорю, просто пытаюсь понять, что следует считать насилием.

– Верно, а у меня складывается вполне ясное представление о том, какого рода насилие здесь происходит; именно благодаря вашему вопросу, стоит ли это считать насилием. В полицию заявили?

– Конечно нет.

– Странно, что девочку не заставили еще и извиниться за то, что она позволила себя изнасиловать. Шестиклассница! Просто ужас. – Он снова попытался взять мою руку, но я быстро спрятала ее под стол и положила на колени.

– Значит, это считается изнасилованием из-за ее возраста.

– Это изнасилование, независимо от возраста.

– А если бы я сегодня напилась, потеряла рассудок и занялась сексом с четырьмя мужиками, это тоже считалось бы насилием?

– Не знаю, как с юридической точки зрения, это зависит от многого, в том числе от вашего адвоката. Но по моральным соображениям – да.

– Вы сексист.

– Кто?

– Сексист. Как же мне надоели левые либералы, которые подвергают женщин дискриминации под видом защиты от нее.

– Уверяю вас, что ничего подобного не делаю.

– У меня есть один знакомый, который работает со мной в офисе, – очень чувствительный парень. Когда мне не дали повышения, он посоветовал возбудить иск о дискриминации. А ведь никакой дискриминации не было – просто я была посредственным репортером. А пьяных женщин не всегда насилуют: иногда они сами делают глупости. И когда говорят, что мы заслуживаем особого обращения, даже когда напиваемся, потому что мы женщины, и что о нас нужно заботиться, я считаю такие речи оскорбительными.

Кэти принесла нам пиво, и мы молча пили, пока не осушили бутылки.

– Черт возьми, Прикер! Ладно, сдаюсь.

– Вот и славно.

– Но вы ведь понимаете, что есть нечто общее? В том, что нападают на женщин. И в отношении к нападениям.

– Но ведь ни Энн, ни Натали не были изнасилованы.

– Думаю, что для преступника вытаскивание зубов эквивалентно изнасилованию. И то и другое связано с властью – это физическое вторжение, требующее большой силы, а после выпадения каждого зуба наступает облегчение.

– Я могу написать об этом в статье?

– Если увижу хотя бы намек на этот разговор в статье под вашим именем, то больше с вами и словом не обмолвлюсь. Было бы очень жаль, потому что мне нравится с вами общаться. Ваше здоровье.

Ричард чокнулся со мной своим пустым бокалом. Я молчала.

– Кстати, позвольте мне пригласить вас куда-нибудь, – сказал он. – Просто поразвлечься. О работе говорить не будем. Мой мозг сильно нуждается в отдыхе. Можем устроить себе забаву, соответствующую этому городку.

Я удивленно подняла брови.

– Будем делать ириски? Ловить свинью, перепачканную грязью? – Он принялся загибать пальцы. – Приготовим собственное мороженое? Покатаемся по Главной улице на здешнем карликовом автомобильчике? Ах да, есть ли здесь где-нибудь старомодная фермерская ярмарка? Я бы исполнил для вас атлетический номер.

– Ваш энтузиазм, несомненно, понравится местным жителям.

– Кэти я нравлюсь.

– Потому что вы даете ей на чай.

* * *

Когда совсем уже стемнело, мы сидели в парке Гарретта на детских качелях, в которые влезли с трудом, и качались взад-вперед, поднимая клубы горячей пыли. Здесь Натали Кин в последний раз видели живой, но мы не стали об этом говорить. На другой стороне бейсбольной площадки стоял старый каменный питьевой фонтанчик, из которого беспрерывно хлестала вода, – его отключат только осенью.

– Как я вижу, в ночное время здесь пьянствуют подростки, – сказал Ричард. – Викери теперь слишком занят, чтобы их разогнать.

– Так было и в те времена, когда я училась в школе. Распитием спиртного здесь никого не удивишь. Кроме хозяев ресторана «Гриттис», по всей видимости.

– Интересно увидеть вас шестнадцатилетней. Попробую догадаться: вы были богатой, умной, красивой. Как дочь проповедника из того фильма, помните? Вот что может вызвать здесь массу проблем. Представляю, как вы сидите вон там, – он показал на потрескавшиеся скамьи у бейсбольной площадки, – и пьете наперегонки с парнями.

Это отнюдь не самое страшное из того, что я делала в этом в парке. Здесь был не только мой первый поцелуй, но и минет. Сначала командир бейсбольной команды взял надо мной шефство и повел в лес. Он сказал, что если я сделаю ему приятное, то он меня поцелует. А потом не захотел меня целовать, потому что у меня во рту было «это». Первая любовь так глупа. Вскоре после этого на вечеринке футболистов со мной произошло приключение, которое так возмутило Ричарда. Той шестиклассницей, переспавшей с четырьмя парнями, была я. Острых ощущений получила тогда больше, чем за последние десять лет. При этой мысли у меня на ягодицах загорелось слово «хулиганка».