Агасфер. Чужое лицо - Вячеслав Каликинский Страница 31

За столом воцарилось гробовое молчание.

– Здесь есть дамская комната? – со слегка натянутой улыбкой прервала молчание Настенька. – Мне необходимо носик попудрить…

– Разумеется! – вскочил Даттан. – Егор, проводи даму! А мы с вами пока покурим, господин барон!

В мужской комнате Даттан начал разговор с места в карьер:

– Теперь я и сам вижу необходимость вашей аудиенции со старшим партнером нашей фирмы, господин барон! Смею вас заверить, господин Кунст пользуется большим авторитетом у генерал-губернатора, генерала от инфантерии Гродекова ^[32]. Николай Иванович, в свою очередь, насколько я знаю, пользуется полным доверием государя и его приязнью. Я просто уверен, что господин Кунст, проникнувшись сложностью вашего положения, согласится обратиться к генерал-губернатору с личной просьбой, которая, конечно же, будет удовлетворена. Вы получите какую-нибудь должность при генерал-губернаторе и выполните, таким образом, все условия вашего покойного батюшки!

Агасфер с искренней благодарностью пожал руку Даттану. Не будь его собственное жизнеописание оперативной «легендой», подобное участие человека, еще позавчера совершенно не знакомого, могло бы тронуть любое сердце. Однако Агасферу нужен был именно Сахалин – именно там он должен был дождаться неизбежной войны с Японией и под видом немецкого коммерсанта попытаться быть интернированным в Японию. Так что единственный совет Даттана, которым он мог воспользоваться, – это оставить Настеньку до родов во Владивостоке. Не подвергать ее и будущего малыша лишнему риску. Ну а потом… Если война не разразится до лета следующего, 1904 года, Настеньке с ребенком все же предстояло приехать на Сахалин… И ждать начала войны вместе с мужем… Сколько? Сегодня этого предсказать не мог никто! Никто – кроме самих японцев…

– Благодарю вас, Адольф Васильевич, за участие в нашей судьбе. – Агасфер с удовольствием затянулся превосходной «манилой». – Но, как я уже говорил, не все так просто!

– Погодите! Помолчите минуту, пожалуйста! – встревожился Даттан. – Неужели вы настолько горды, что намерены отказаться от моего предложения?!

– Кроме одного: пожалуй, будет благоразумнее оставить мою Настеньку до рождения ребенка здесь. Тут, по крайней мере, есть доктора. Есть дамское общество, с которым моя супруга, будучи человеком весьма общительным, уверен, сойдется. А я должен ехать, Адольф Васильевич. Спасибо, но – увы!

– Но почему, почему, ради Бога?

– Во-первых, душеприказчики моего покойного батюшки – такие же зловредные старики, как и он сам, земля ему пухом! Я не сомневаюсь в том, что они непременно расценят незавершенное пятилетие моей службы в Главном тюремном управлении как нарушение условий завещания. И не поглядят при этом ни на ходатайство вашего Гродекова, ни самого государя! Что же мне, через суд оспаривать исполнение воли покойного родителя? Или служить под началом Приамурского генерал-губернатора еще пять лет?! Нет уж, увольте-с! Дослужу-с! Дождусь замены, которую мне обещали не позднее чем к лету следующего года, и тогда душеприказчикам не к чему будет придраться!

Даттан только покачал в изумлении головой. Агасфер встал, прицелился и ловко забросил окурок сигары через всю комнату, прямо в узкое горлышко урны.

– Пойдемте, Адольф Васильевич. Боюсь, что Настенька заждалась меня. Но с вами у меня разговор не закончен, Адольф Васильевич. Дело в том, что у меня появились кое-какие мысли относительно Сахалина, и, видя ваше расположение ко мне, я рассчитываю, что вы мне поможете кое в чем другом. Поможете?

– Втемную не играю, – буркнул Даттан, разочарованный отказом нового знакомого от своего предложения. – Впрочем, почему бы и не помочь? Судя по всему, несбыточного вы не попросите!

Ретроспектива 4

(июль 1886 г., Индийский океан)

Блоху легонько тронули за плечо, и он обернулся столь резко, что стоящий позади глот-гонец в испуге попятился.

– Ты чего, Сема? Ты чего? Я хотел сказать: «писак» нашли…

– Всех четверых?

– Не-а. Троих. Четвертого на палубе шмонают как раз, с первой партией. Их Поляк стережет, в углу, чтоб не разбеглись…

– Пошли. И Петрована покличь, чтобы мигом там был!

Сема Блоха, предводительствуемый глотом, ввинтился в толпу – впрочем, не слишком быстро, чтобы не вызвать окриков шеренги матросов, выстроившихся в проходе. Через минуту-другую глот подвел его к трем мужичкам, которые сидели на корточках в самом темном углу отделения. Мужичков окружала плотная толпа арестантов с каменными равнодушными лицами.

Блоха присел напротив «писак», задушевно улыбнулся:

– Стало быть, это вы, падлы, начальство уведомили? Зачем?

Мужички, по виду действительно первоходки, испуганно закрестились, замотали кудлатыми необритыми головами. Но глаза у них бегали, глаза выдавали…

Блоха вздохнул, поднялся, негромко распорядился:

– Чурбачок тут где-то был для сапожных работ. Сломайте, робяты, им всем хребты. Да морды прежде не забудьте покрепче замотать, чтобы вопежа не было слыхать.

– Блоха, может, до конца шмона погодить? – встревожился Петрован. – А то с одного шмона на вторую «правилку» попадем! Когда спать-то?

– Сейчас ломайте, – подтвердил распоряжение Блоха и пошел обратно к разделительной решетке.

Не успев дойти, он услышал три глухих вскрика.

⁂

Капитан спустился с мостика в судовой лазарет, когда первых пятьдесят голых арестантов отправили в обысканный боцманом правобортный отсек. С интересом осмотрел добытый улов – с десяток отмытых санитарами заточек, выложенные рядком на подносе для хирургических инструментов. Здесь же, в углу лазарета, была сложена и принесенная командой боцмана Скибы добыча из трюма.

Поискав глазами подходящий инструмент, капитан пинцетом поднял одну из заточек, повертел перед глазами. Сунув лезвие в щель, без труда согнул, констатировал:

– Дрянь металл. Но убить этой штукой, безусловно, можно. Из чего понаделали?

Боцман Скиба поставил перед капитаном черпак, коим арестанты вычерпывали из трюма воду:

– Видите, ваш-бродь, по краю след круговой? Сам-то черпак деревянный, стандартный. И ручка к каждому полагалась – из полосового металла. Вот они ручки-то и поснимали. Мой недогляд, конечно…

– Угу… Сколько черпаков было в арестантских трюмах? По дюжине на каждое отделение? А нашли пока десяток, из них полдюжины вы извлекли из арестантских э… организмов. Доктор, а вы хорошо смотрели?

Паламарчук сердито фыркнул:

– Исходя из человеческой анатомии и особенностей прямой кишки, больше чем по одной железяке, в задницу не засунешь. Так что не хвилюйтеся ^[33], господин капитан! Полста задниц только осмотрено! Разрешите следующую партию выводить на осмотр?