Остров спокойствия - Нора Робертс Страница 31

– Я как раз хотела переодеться. У меня есть черное платье, и оно могло бы…

– Это клише, дорогая. Не надо.

– Правда?

– Ты выглядишь смелой, уверенной и готовой ко всему. Только побереги свои ножки и сними эти туфли, пока мы дома. Сколько у нас осталось?

– Больше часа.

– Класс. Хватит времени, чтобы ты принесла мне бокальчик вина, а я пока прихорошусь.

– Ты и так самая красивая женщина в мире. Не могу передать, как много это для меня значит, что ты приехала ради меня.

– Не смей плакать! – Сиси приложила палец к носу внучки. – Твои глаза выглядят фантастически. Пожалуй, попрошу тебя сделать и мне макияж. Но сперва вино.

Скинув туфли, Симона прошла на кухню, взяла бутылку домашнего красного вина, быстро побросала в тарелку сыр, хлеб и оливки.

– Я знаю, галерея не самая престижная… – начала она.

– Прекрати немедленно! Запрещаю распространять негативные флюиды. Любые показы важны, а этот особенно. Твоя первая европейская выставка. – Раскрыв стеклянные двери, Сиси вышла на балкон, села на металлический стул и взяла бокал с вином, который Симона поставила на столик рядом с ней. – Салют, мое сокровище.

Они чокнулись.

– Я очень благодарна за предоставленный мне шанс. Но не хочу подогревать свои ожидания.

– Что ж, вижу, я приехала не зря. Сегодня вечером твоя звезда будет сиять, поверь мне. Ты ведь знаешь, я немножко ясновидящая. И ты позволишь своей звезде сиять, не то мне придется надрать тебе задницу.

– Я так рада, что ты здесь. Надолго сможешь остаться?

– Думаю, на пару недель. Пообщаюсь с тобой, с друзьями, порисую. Какой прекрасный город, – тихо проговорила Сиси, оглядывая площадь, крыши из красной черепицы и залитую солнцем штукатурку. – Как тебе здесь, Симона?

– Прекрасно. Великолепный свет, прекрасные люди. Здесь сам воздух дышит искусством. Мне нравятся яркие краски и богатая история, еда и вино. Пребывание здесь не просто открыло что-то во мне; оно меня напитало.

– Но есть «но»?

– Да. Хотя я захочу снова сюда приехать, это место – не мое. Если задержишься на три недели, я вернусь с тобой. Я готова.

На открытии выставки Симона играла свою роль, разговаривала с посетителями на итальянском и английском, отвечала на вопросы о своих творениях. Да, многие заглядывали сюда ради маленьких стаканчиков вина. И все-таки они пришли.

Когда прибыли Франческа и Изабель, Симона тепло обняла их и поцеловала – пару, которая взяла ее под свое крылышко, когда она впервые приехала во Флоренцию.

Менеджер галереи – женщина лет пятидесяти, на которой даже строгий черный костюм смотрелся необычайно эффектно, – прошептала Симоне на ухо:

– Мы только что продали вашу «Пробужденную».

Симона открыла рот, но не смогла произнести ни слова. Одна из немногих ее работ, выполненных в бронзе, потребовала многих недель планирования, обдумывания и бесчисленных переделок – и долгих споров о цене, установленной галереей.

«Пробужденная» – женщина на цветочном поле, вытянувшая руку вверх, словно она хотела потрогать солнце, с полунамеком на улыбку, которая Симоне казалась мучительно знакомой.

– Кто… О боже, только не говорите, что ее купила моя бабушка.

– Не она. Пойдемте, я познакомлю вас с покупателем.

В ушах у нее звенело, когда она шла по лабиринту галереи, чтобы познакомиться с бизнесменом и его стильно одетой женой – с ее первыми серьезными покупателями.

Звон сменился внутренним ликованием, пока она пожимала им руки и говорила с ними.

Нужно немедленно рассказать Сиси.

Симона побродила по галерее и наконец нашла ее возле скульптуры, которую она назвала «Возникновение». Голова и плечи поднимались из воды; голова запрокинута, волосы ниспадают гладкими мокрыми прядями, глаза закрыты, на лице – радость. Она исполнила ее в бледно-голубых тонах.

– Сиси… что с тобой? – встревожилась Симона, увидев в глазах бабушки слезы. – Ты плохо себя чувствуешь?

– Нет. Нет. – Сиси сжала ее руку. – Выйди со мной на минутку, пока я не опозорилась.

– Хорошо, пойдем. – Она обняла Сиси за талию и повела ее наружу. – Здесь жарко и душно. Я найду тебе стул.

– Я в порядке. Бог мой, не относись ко мне как к старушенции. Мне просто нужна передышка.

На улице пахло цветами и вкусной едой. Во внутреннем дворике ресторана сидели люди, наслаждались ужином, беседовали. Мимо прошла женщина – короткая юбка, длинные ноги – с собакой на поводке.

– Я знала, что ты талантлива. Знала, что выберешь глину. Я ведь немного ясновидящая. – Сиси забрала у внучки бокал с вином (про который та и забыла) и сделала глоток. – Когда ты приезжала, я видела, как ты развиваешься. Ну и ты присылала мне фотографии, видео. Но они всего не отражают, детка. Текстура, детали, ощущения… Здесь так много таланта, что я не в силах вычленить главное. А ведь ты только начала!

Сиси смахнула слезы.

– Я говорю тебе это как художник художнику, и не спорь со мной, потому что твое «Возникновение» должно быть моим. Я покупаю ее не потому, что ты моя внучка. Я покупаю ее, потому что она заставила меня плакать, она коснулась моей души.

– Это… это Тиш.

– Да, я знаю. И ты, и она затронули мою душу.

– Тогда это подарок.

– Нет. Можешь подарить мне что-то другое, но не это. Теперь беги и скажи им, что она продана, пока кто-нибудь ее у меня не перехватил. А я пока допью вино и возьму себя в руки. Поторопись!

– Я быстро.

Когда она вернулась, Сиси уже улыбалась.

– Между прочим, я все еще пользуюсь успехом! Очень обаятельный мужчина – чуть старше тебя – предложил угостить меня еще бокальчиком вина. Пойдем, пока я не стала тут причиной беспорядков.

– Подожди, теперь мне нужно прийти в себя. – Она взяла бабушку за руку. – Сиси, я продала четыре скульптуры… пять с твоей. Анна-Тереза в восторге. Клянусь, я готова была возжигать свечи и творить заклинания, чтобы не опозориться и продать хотя бы одну.

– Нельзя колдовать ради личной выгоды, – сказала Сиси, допивая вино. – Это непорядочно.

– Верно. Данте порадуется, ведь он позировал для двух из проданных скульптур.

– И еще не вечер. А после выставки мы устроим настоящий пир. И смотри-ка, кто будет пировать вместе с нами!

– Кто?

Симона повернулась в том направлении, куда указывала Сиси, и увидела бегущую девушку с черными волосами, стянутыми в узел. Кроссовки, рюкзак.

– Ми! О боже мой, Ми!

Забыв про каблуки, Симона побежала ей навстречу.

– Мой рейс из Лондона задержался. Я не успела переодеться. Но я здесь. И даже не слишком опоздала.