Смерть на подиуме - Наталья Александрова Страница 31

На площадку вылетела Маша с пылающим от ярости лицом. В рукеона держала что-то светлое и, кажется, живое.

– Мамочка, ну не надо! – Следом за матерьювыскочила из квартиры маленькая Сашенька, вся в слезах, она цеплялась за Машинырукава и пыталась остановить ее. – Мамочка, ну пожалуйста! Не надо! Папамне разрешил!

– С ним будет отдельный разговор! – Маша сделалашаг в сторону мусоропровода и взглядом наткнулась на Тину.

Будучи в крайней степени ярости, она тем не менее еще большерассвирепела, лицо из красного стало багровым, волосы, всегда аккуратнопричесанные, даже зализанные, теперь растрепались и торчали вверх, как витыепроволочки.

– Ты… – зашипела Маша, – вечно под ногамипутаешься, под дверью подслушиваешь…

Тина недоуменно подняла брови, но тут Сашенька, пользуясьзаминкой, схватила мать за подол юбки и заревела в голос:

– Мама, не убивай Масяню!

Маша с трудом сделала шаг вперед, пытаясь отпихнуть дочку,что-то треснуло, и юбка вместе с Сашенькой сползла на пол. Маша инстинктивносхватилась руками за юбку и выпустила из рук что-то живое и пищащее, котороеоказалось маленькой белой мышью. Ошалевшая от страха мышь шлепнулась на пол,перевернувшись в воздухе, ничего себе не повредила и бросилась наутек. Но мышьплохо сориентировалась в незнакомом месте да еще обалдела от криков и визга,поэтому, встретив по дороге Тинин сапог, она решила, что это самый краткий путьк спасению, мигом вскарабкалась по нему, потом по брюкам и застряла лапками вкашемировом свитере где-то на уровне Тининой талии.

Первым побуждением было заорать. Заорать истошно, со вкусом,с визгом и с переливами, закрыв глаза и топая ногами, ибо Тина, как всякаянормальная женщина, безумно боялась мышей. Конечно, хорошо бы еще вспрыгнутькуда-нибудь на шкаф или повиснуть на люстре, но такой поступок бываетэффективным, если мышь бегает по полу. А если она тут, рядом, вцепилась водежду и не хочет уходить, остается только упасть в обморок от ужаса.

Тина без сил прислонилась к стене и на минутку закрылаглаза. Мышь сделала последнее усилие и перебралась повыше, так что когда Тинаоткрыла глаза, она увидела мышь совсем рядом. Мышка оказалась очень симпатичной– выразительные глазки-бусинки и розовый носик. Она смешно поводила усиками и,кажется, успокоилась, чего нельзя было сказать об окружающих.

– Тетя Тина! – Сашенька отцепилась отматери. – Не убивайте ее, Масяня хорошая!

– Что ты, зайка, – сказала Тина как моглатвердо, – мне это и в голову не приходило! А что у вас случилось-то?

– Федя Кукушкин принес в садик Масяню, –размазывая слезы по щекам, заговорила Сашенька, – и подарил мне. А папасказал, что можно, и пошел за клеточкой… – Последние слова она прорыдала.

– Ты что, и вправду хотела живую мышь в мусоропроводспустить? – полюбопытствовала Тина. – Ну и ну!

– Не твое дело! – устало ответила Маша. – Несуйся в чужую семью, свою заведи – там и командуй! – И поскольку Тинапромолчала, соседка осмелела и добавила злорадно: – Что-то незаметно, чтобыэтот тип на шикарной машине захотел на тебе жениться!

«Дура!» – ответила Тина одними глазами, не на минуту незабывая, что Сашенька все слышит.

– Что здесь происходит? – По лестнице поднималсяМиша, в руках у него был хорошенький домик для домашнего грызуна.

– Явился! – мигом вскипела Маша. – Ты что этосебе позволяешь за моей спиной?

Не следовало ей говорить с мужем в таком тоне при соседке.Да еще не какой-нибудь старой грымзе, а Тине. Миша выпрямился, глаза его грозноблеснули.

– Папа, а мама не разрешает Масяню и хотела ее вмусоропровод выбросить! – мигом наябедничала Сашенька, сильноприободрившаяся в присутствии отца.

Тина тут же подумала, что с мышью все будет в порядке – ужтеперь-то сосед обязательно настоит на своем.

– Пойдем поговорим! – Миша схватил жену заруку. – Сашура, посиди пока у тети Тины!

– Или мышь, или я! – раздался визгливый голос Машииз-за двери.

Сашенька держала перед Тиной раскрытый домик.

– Сажайте ее сюда, тетя Тина!

И Тина, сделав над собой титаническое усилие, взяла мышь вруку. Ничего не случилось, ее не разбил паралич, и сердце не разорвалось отужаса. Мышка была пушистая и теплая, под пальцами билось крохотное сердечко.Тина сунула кулак в клетку и осторожно разжала руку.

– Масянечка, – щебетал ребенок, – сейчаспокушаем и подстилочку тебе соорудим!

Открылась дверь соседей, и Миша поманил свою дочку,подмигнув Тине на прощание.

Все же кашемировый свитер придется отдать в химчистку!

Тина проснулась поздно, но не чувствовала себя отдохнувшей.

У нее было ощущение подавленности и опустошенности. Передглазами все еще стояло мертвое, обезображенное удушьем лицо Лены Сумягиной. Ноне это, точнее, не только это было причиной отвратительного самочувствия.

Тина лежала, уставившись в потолок, и пыталась разобраться всвоих ощущениях. Этому научил ее дядя Бо. «Если тебе плохо, – не разговорил он ей, – если у тебя тяжело на душе, Принцесса, не давай депрессиирасти, как снежный ком, не давай ей развиваться, как тяжелой болезни, пресекиее на корню. А для этого в первую очередь надо разобраться в ней, понять еепричину. Понять – это значит почти победить!..»

Да, ее депрессия связана с серией убийств, случившихся запоследние дни, – но не только. Точнее, не столько. Надо честно признаться:ни к одной из жертв она не питала теплых чувств. Конечно, подлили масла в огоньнайденные перед дверью куклы. Но было еще что-то… что-то скверное, мучительное…

И тут она вспомнила.

Леонид.

Его подозрительное поведение. Отпечаток ботинка на местеубийства Виктора Мухина. Разговор с подозрительным незнакомцем в ресторане, вкотором прозвучало название Зауральск…

Она привыкла доверять Леониду.

Пусть их не связывала постель – но их на первый взгляд почтиделовые отношения постепенно переросли в нечто большее, чем простая физическаяблизость.

И вот неожиданно она поняла, что совершенно не знает этогочеловека. У него, как у Луны, есть своя невидимая, темная сторона… точнее – каку айсберга: есть подводная часть, которая гораздо больше, чем видимая. Игораздо опаснее.

Если продолжать сравнение с айсбергом, Тина почувствоваласебя кораблем, внезапно напоровшимся на эту опасную, невидимую часть айсбергапо имени Леонид.

Именно неожиданность, непредсказуемость этого удара сделалиего особенно смертоносным.

Она резко поднялась, спустила ноги с постели, нашарилатапочки.

Нечего лежать и заниматься самокопанием. Дядя Бо, конечно,профессионал, но на самом деле лучшее средство от депрессии не психоанализ, азарядка, контрастный душ и работа…