Три мужа и ротвейлер - Наталья Александрова Страница 31

— Мне очень жаль, — сказала я просто чтобы как-тоотреагировать, — так все же, могу я продолжать?

— Давай, — согласился он и уселся на подоконник.

— Не будем уточнять, каким образом на тебявоздействуют, — осторожно начала я, — возможно, просто сильныйэкстрасенс, но в этом случае он должен быть где-то рядом, тут в доме. Далее,как мы уже выяснили, в квартире нас никто не подслушивает, иначе они давнопоняли бы, что ты не один. По этой же причине никто не следит за дверьюквартиры, потому что тогда они тоже заметили бы, что мы с Горацием тут. Нодолжны же они знать, когда ты появляешься. Стало быть, можно наблюдать за тобойиз окна. У тебя на площадке три квартиры. Две из них — твоя и еще одна —выходят окнами на улицу, откуда видно парадную.

— А в третьей никто не живет, — подхватилЭрик, — оттуда как раз жильцы выехали недавно.

— Отлично! Потому что я заметила, что как раз из той-токвартиры, где никого нет, можно было бы видеть через глазок дверь твоейквартиры. А из этой, третьей — нельзя. Такая уж планировка в нашем доме —лестница находится в стороне от площадки и лифта. На лестницу даже ведетотдельная дверь, и она как раз рядом с твоей квартирой. Так что, когда яподнимаюсь к тебе по лестнице, из той квартиры не видно, как я вхожу. Двери утебя бесшумные, не скрипят, так что если проскочить тихонько, что мы с Горациеми сделали, то можно надеяться, что нас никто не видел. И кто живет в этойподозрительной квартире?

— Женщина.., такая, все время лицо закрывает… —неуверенно ответил Эрик. — Я ее не знаю.

— Господи! — Я прямо подпрыгнула на месте. —Совершенно из головы вылетело!

Когда у тебя все началось, ну это.., явления всякие…

— С неделю, наверное, назад.

— Все сходится! — радостно завопила я. — Яее, паразитку, вычислила! — Эрик посмотрел на меня с испугом.

— Что смотришь, слушай лучше! — прикрикнула я.

И дальше довольно невразумительно, но все же точно, ярассказала про странную даму, про разные пальто, про то, как даму подменили вСосновке, а мы с Горацием совершенно случайно это заметили.

— И вот, понимаешь, я все никак не могла понять, длячего же это было нужно — подменять женщину, а вот теперь все встало на своиместа!

Очнувшись, я поглядела на Эрика и поняла, что это у меня всевстало на свои места, а у него, наоборот, все перевернулось, кроме твердойуверенности, что у меня не все дома.

Я еще раз достаточно терпеливо рассказала ему про бутик наВознесенском, про пальто с седоватым ворсом, про воротник и карманы. Все былобез толку: мужчина есть мужчина, есть вещи, ему недоступные.

Я пришла в раздражение и только было хотела пройтись насчеттупых мужских немецких мозгов, как что-то меня остановило. Вернее не что-то, авесьма определенная вещь.

Я представила, что Эрик обидится, и мне стало стыдно. Отэтого чувства я пришла в такое удивление, что замолчала на полуслове. Дело втом, что раньше в споре меня никогда бы не остановила подобная ерунда.Подумаешь, мой оппонент обидится! Да на то и спор, чтобы доказывать, что яправа! А иначе зачем спорить…

На работе и с малознакомыми людьми я все же малостьсдерживалась, а в свое время с Артемом, например, каждый спор переходил у нас врукопашную. Евгений, чтобы не покалечить меня своим карате, срочно начиналмедитировать, а Олег серьезно утверждал, что в споре я всегда придерживаюсьтолько одной тактики. Это очень просто: пункт первый — я всегда права, а пункт второй— если я не права, то нужно смотреть пункт первый.

И вот теперь, я, кажется, впервые в жизни поставила себя наместо другого человека, и поняла, что он обидится, если я скажу гадость.

Как странно, всегда думала, что характер у человека неменяется. Если уж родился ребенок заразой, таким и останется на всю жизнь.

Поскольку я молчала, мой белобрысый оппонент тожепризадумался. Он хмурил брови, но видно было, что никак не укладывается у негов голове подмененная дама.

То есть в принципе он мне верил, но вот именно в этомвопросе что-то сомневался…

— Пойдем-ка спать, — мягко сказала я, — мыоба переутомились.

— Какое спать! — крикнул Эрик. — Мы же ничегоне выяснили!

— Завтра, все завтра, — пробормотала я, —никуда до завтра не денется и дама-злодейка, и мы с тобой.

Гораций недовольно всхрапнул в гостиной.