Гонка с преследованием - Сергей Майдуков Страница 30

Она забралась на подножку, включила в кабине свет и посмотрелась в зеркало. Лицо осунувшееся, под глазами тени, но общее впечатление приятное. Варе понравилось то, что она увидела. Бог ее красотой не обидел. В остальном обошелся не слишком справедливо, но физическими данными наградил сполна.

– Что ты теперь собираешься делать? – спросил Мошков, присев рядом со спальником Коротаева.

– Ничего, – ответила Варя. – А что я могу?

– Заявить в полицию для начала.

– И указать там, что я собиралась вывезти иконы из страны? Экспертиза, конечно, докажет, что это дешевка. А до этого прикажешь чахнуть в каталажке? И что, если иконы не найдутся?

– Я не могу бросить машину и отправиться на поиски Коротаева, – пробормотал Мошков, подсвечивая себе телефоном. – Вот скотина! Посмотри только, что он тут натворил.

– Что? – спросила Варя, подходя.

– Он решил обставить все так, будто его убили. Заранее подготовился. Как же он узнал про тайник?

– Проследил, наверное. Бог с ним. Вернее, черт.

– Ты так спокойно реагируешь…

Мошков внимательно посмотрел на Варю. Она скривилась:

– Какой смысл рвать на себе волосы? Сделанного не воротишь.

– Я должен сообщить руководству.

– Нет! Ни в коем случае!

Взволнованная Варя схватила Мошкова за руку.

– Почему? – удивился он.

– Рейс могут отменить. Как же я попаду в Каунас? Дедушка меня ждет.

– Позвони ему.

– Он не пользуется мобильной связью. Принципиально.

– А домашнего телефона у него нет? – спросил Мошков.

– Уже месяц, как отключен за неуплату, – нашлась Варя.

Несмотря на прохладную ночь, она даже взмокла от волнения. Трудно врать на каждом шагу. Нужно постоянно контролировать речь, интонации, жесты, мимику.

– Таинственный у тебя дедушка, – пробормотал Мошков. – Штирлиц какой-то.

Он сходил за канистрой и ветошью, тщательно вытер разводной ключ, потом облил мешок бензином и поджег. Пламя, занявшись мгновенно, отбрасывало неровные отсветы на их лица. Они стояли плечо к плечу, но были далеки друг от друга.

– Ты будешь сообщать директору? – спросила Варя после десятиминутной паузы, за время которой мешок успел истлеть до черных дымящихся лохмотьев.

– Да, – коротко ответил Мошков.

– Значит, мы никуда не поедем?

– Тебе надо?

– Очень.

– Тогда мы поедем. Я скажу, что доберусь сам. Если что не так – отвечу. И двойную оплату не потребую. Директор репу почешет и согласится.

– Володя. – Варя обняла его, уткнувшись носом в плечо. – Ты такой…

– Какой? – буркнул он.

– Самый лучший на свете.

– Только не говори, что ты меня любишь.

– Почему?

– Потому что от любимых не бывает тайн. Им доверяют, как себе.

– Скоро ты все узнаешь и поймешь, – сказала Варя, не отрываясь от Мошкова, чтобы он не видел ее глаз. – Обещаю. Я делаю все ради своего сына. Ты должен понять. Тебе ничего не грозит. Это касается только меня.

Произнося эти слова, она не могла не вспомнить о настоящих алмазах, спрятанных среди хрусталя. Это касалось не только Вари. Добиваясь своей цели, она подставляла Мошкова. У которого, кстати, имелся собственный сын.

– Только меня, – повторила Варя. – Верь мне.

– Я стараюсь, – сказал Мошков. – Изо всех сил. А теперь давай в кабину. Лучше отъехать отсюда подальше. Может, Коротаев на глаза попадется…

Но Коротаев на глаза Мошкову не попался и не мог попасться. Это было бы слишком просто. Только дурак стал бы двигаться в прежнем направлении да еще вдоль дороги. Коротаев дураком не был. Во всяком случае, он себя таковым не считал.

Удалившись от «вольво», он принялся продираться сквозь чащу, торопясь замести следы. Он не ожидал, что это будет так трудно. Ветки и сучья выныривали из темноты, норовя выколоть глаз или пропороть кожу. Сумка то и дело цеплялась за деревья, мешая идти. Неровности под ногами заставляли спотыкаться и даже падать.

«Так не пойдет, – решил Коротаев, выбравшись на открытое пространство. – С такой тяжестью я далеко не уйду. И по лесу лучше не шляться».

Он попытался идти по полю, но быстро передумал. Это была пашня, состоящая из земляных комьев, твердых, как булыжники, вывороченные из мостовой. Спотыкаясь и подворачивая ноги, Коротаев сделал шагов сто и вернулся на траву.

– Ни хрена не видно, – пожаловался он сам себе. – Еще сумарь этот. Что же делать? Пойду вдоль посадки.

Но от этого легче не стало. Очень скоро Коротаев выбился из сил. Вначале он пытался считать шаги, но вскоре бросил это занятие. В итоге он решил, что разумнее всего вернуться на шоссе, поймать попутку и уехать из этих краев как можно дальше. До рассвета было еще достаточно времени.

Коротаев снова свернул в ночную чащу. Его левая щека горела, живот и плечи то и дело натыкались на твердые пальцы деревьев. Заплутав между непроходимыми кустами, Коротаев принял левее, перевалился через упавший ствол и скатился в яму, укрытую толстым слоем прелой листвы. Прямо из-под него с визгом вырвалось что-то мягкое, живое и с шуршанием ринулось наверх. Была ли это собака или лиса, Коротаев сказать не мог. В буквальном смысле. При падении он сильно ударился, и боль лишила его способности связно мыслить.

Когда удалось наконец сесть, Коротаев некоторое время опирался руками о землю, превозмогая головокружение. Рот был полон крови, левая нога ныла и не слушалась. Решив, что застрял в норе или среди веток, Коротаев потянул ногу на себя и замычал от нового приступа боли. Падение оказалось еще более неудачным, чем он думал. С ногой было что-то не так. Перелом? Вывих? Растяжение?

Коротаев осторожно засучил штанину. Даже в темноте было видно, как распухла нога. Горячая на ощупь, она явно была травмирована. Коротаев огляделся. Он сидел в глубоком овраге, устланном листьями. Склоны были не слишком крутыми, но достаточно высокими – особенно для человека с больной ногой и тяжелой сумкой.

– Вот же падла… – пробормотал Коротаев, подразумевая судьбу. – Так, да? Думаешь, я сопли распущу и лапки кверху? Не дождешься!

Судьба на это никак не отозвалась. Лишь пара светящихся глаз следила за Коротаевым сверху, пока он шарил вокруг себя. Подходящая палка отыскалась на удивление быстро. Опираясь на нее, Коротаев стал осторожно подниматься на ноги – точнее, на одну ногу, на правую. Постанывая, он выпрямился и попробовал улучшить равновесие за счет второй ступни, и это было большой ошибкой. В глазах потемнело. Чтобы не упасть, Коротаев ухватился за ближнюю ветку, но она согнулась, и он тяжело рухнул на землю.

– Не дождешься, – повторил он, придя в себя.