Не забывать никогда - Мишель Бюсси Страница 30

До нас долетали обрывки слов, которыми обменивались собиратели, находившиеся в пяти десятках метров от нас: дед и его два внука. Сапоги, желтые непромокаемые куртки, ведро с надписью «Хелоу Китти».

Нет, я не мог себе представить.

— Странное, однако, дело, — продолжал Ле Медеф.

Я понял, что он намекает на самоубийство Магали Варрон.

— Почему?

— Полагаю, капитан Пироз сказал вам. Понимаете, полицейские не считают это самоубийством. Малышку изнасиловали, потом задушили. Но ведь у вас несколько иная версия, не так ли?

Не успел я открыть рот, как он торопливо заговорил:

— Надо сказать, ваша версия меня удивила. Девушка добровольно прыгает со скалы. Знаете, я покопался в Интернете и нашел кое-какие сведения об этой Магали Варрон.

Приблизившись ко мне, он понизил голос. Теперь он обеими ногами стоял в промоине с соленой водой, однако ему, похоже, было наплевать.

— Я кое-что нашел. Правда, в это трудно поверить… У меня есть время для поисков, собственно, все дни в моем распоряжении.

— Как это?

— Я безработный, в разводе, сидел с детьми, они теперь учатся на другом конце Франции…

Черт! Я ожидал сведений о Магали Варрон, а он, приблизив небритое лицо к моему плечу, рассказывал мне свою жизнь.

— Я работал на АЭС «Палюэль». Квалифицированный инженер! Не так-то просто, особенно когда у вас, как у меня, есть экологическая жилка. Однажды, восемь лет тому назад, я все бросил и вложил средства в ветряные двигатели. За ними будущее! Моя жена согласилась, она тоже эколог, ну, во всяком случае, была им. Вначале все шло хорошо, я создал малое предприятие в Кане, даже нанял двух техников и одного коммерческого представителя, мы намеревались ездить по округе и продавать ветер здешним земледельцам… Никогда еще мое дурацкое имя «Ле Медеф» не звучало так весомо.

Переводя дух, он усмехнулся. Мне было не смешно. Запах его туалетной воды смешивался с брызгами волн. Голос его приобрел мелодраматические интонации. Немножко наигранные, но тогда я не обратил на это внимания. Я вспомнил об этом позже, гораздо позже.

— Неожиданно на рынок рванулись жирные коты, — нервно продолжал Ле Медеф, — Нордекс. Веолия. Суэз. Ровно в тот момент, когда закон запретил выдавать разрешения на установку ветряков в частных владениях. Теперь каждый столб устанавливался на основании результатов опросов и выяснения, какая от него польза для общества и не потребует ли его установка пересмотра градостроительного плана. Не стану долго расписывать, через полгода все мелкие хозяева словно растворились, а многонациональные корпорации разделили пирог. В итоге! Жена удрала с коллегой, занявшим мое место на АЭС. Я по уши влез в долги, чтобы платить за обучение моих мальчишек. Должен сказать, я до сих пор каждый месяц получаю напоминание об оплате своих займов и раз в год открытку от моих мальчиков.

Ле Медеф напоминал мне одного из тех ослов, что словно приросли к скамейкам в квартале-4000. Одиночки, они пытались заново отснять кино своей жизни. Наверное, они верили, что если им удастся заловить первого встречного и рассказать ему о своих несчастьях, он возьмет их на себя.

— Год назад, — продолжал Ле Медеф, — я остался без жилья. К счастью, мне попался старик, который искал кого-нибудь, кто привел бы в порядок его летний дом в Ипоре, и предоставил дом в мое полное распоряжение. Он никогда не ездит в Ипор, но продавать дом не хочет. В общем, это его дело. Я согласился, мне надо немного подлечиться… Я занимаюсь починкой, стригу газон, поддерживаю халупу в порядке и живу там бесплатно. И не жалуюсь, надо признать. Ипор — не самая занюханная деревня, чтобы начать все сначала.

Когда он, словно задержавший дыхание пловец, заново набирал воздух, я нарочито посмотрел на часы. Он понял намек.

— Ладно, вернемся к несчастной Магали Варрон. О том, что надо подняться на ноги, потом. Пироз вам о ней рассказывал?

— Он сказал мне, что она распространяла лекарственную продукцию, обходила всех страховых врачей кантона. Без сомнения, переночевала в Ипоре, только они не знают, где…

Ле Медеф снова повернул голову в сторону мальчиков и их деда; во взоре его читалась тревога, словно собиратели мидий находились в большой опасности.

— То же самое. Он мне рассказал то же самое, и тогда я напрягся. А на… АЭС «Палюэль» я работал в контакте с местными больницами и врачами. Контроль качества воздуха, распределение дозиметров и таблеток йода, прочая ерунда. Я общался с дюжиной местных эскулапов. И все они знали малышку Варрон… Надо сказать, та еще куколка! Она работала на Байер-Франс. Все видели в ней энергичную и кокетливую красотку, такую, какая нужна для того, чтобы врачи выписывали своим больным ее таблетки. Вы успели разглядеть ее лучше, чем я. Я хотел сказать, рассмотреть ее живой. Очень красивая девушка, если бы такая предложила врачам выписывать в качестве антирадиационного средства галюциногенные грибы, они бы и их упаковками прописывали. Короче говоря, девушка без комплексов… По крайней мере, на первый взгляд.

Ле Медеф обладал даром приковать к себе любого чувака, согласившегося его выслушать.

— Почему только «на первый»?

Он брел по выступавшим из воды камням. По низу его ботинок тянулась темная линия.

— Мои говнодавы промокли! Я возвращаюсь в деревню. Вы со мной?

Не двигаясь с места, я спросил:

— Так что же вы узнали о Магали Варрон? У нее были проблемы?

— Я же сказал, идемте со мной. Надо проникнуться, как и я, чтобы понять…

У меня не было выбора. Я следовал за ним по пятам. Пока мы шли к молу, я сообразил, что Кристиан Ле Медеф живет в этих краях уже больше десяти лет. Он также наверняка сопоставил самоубийство Магали Варрон и убийства Морганы Аврил и Миртий Камю. Красный шарф… «Может, стоило навести его на эту мысль?» — подумал я, но промолчал и поспешил за ним.

Одно разоблачение за другим…

Мы миновали «Сирену». Ле Медеф свернул на улицу Эмманюэля Фуа, торговую улицу Ипора.

— Сейчас вы увидите, — сказал он мне. — Это что-то невероятное!

С заговорщическим видом он остановился перед домом печати.

— Смотрите сюда, на газеты, что выложены на прилавке.

Я изучил заголовки: «Париж-Нормандия», «Гавр-пресс», «Курьер Ко». Не заметив ничего необычного, я вопросительно посмотрел на Ле Медефа.

— Я… я ничего не вижу.

— Вот именно! Вы не поняли? Невероятно! Девушка бросается с обрыва, изнасилованная и, возможно даже, задушенная. А на следующий день ни в одном из местных ежедневных изданий об этом ни слова. Ни единого слова.

Внезапно я понял, куда клонит Ле Медеф, и попытался выдвинуть контр-аргумент.

— Это самоубийство. Оно не заслуживает…

Я пропустил какого-то типа, выходившего из дверей магазина с газетой «Экип» под мышкой. «Курьер Ко» писала о расширении границ городской агломерации Фекана, «Гавр-пресс» — о сокращении рабочих мест в агломерации Пор-Жером, «Париж-Нормандия» о повышении цен на недвижимость на побережье.