Аромат золотой розы - Марта Таро Страница 30

«Я недостойна такого мужчины, – привычно напомнила себе Луиза. – Штерн – благородный человек, а я замарана!»

Если бы впереди ждала долгая жизнь, такая, как была прежде, Луиза признала бы правоту этого утверждения, но сейчас будущего не стало. В глухой черноте её тюрьмы утонули условности и правила, даже время растворилось в ней, так зачем же лгать самой себе? Луиза любила Штерна! Она не думала, не делала выводов. К чему? Она точно знала: для неё в мире существовал лишь один мужчина, всех остальных просто не было!

Штерн так и не узнает о её любви. Может, это к лучшему? Вдруг он почувствует неловкость? Станет тяготиться… Сейчас они просто соратники по делу, можно сказать, даже друзья. Когда Штерн провожал их с Генриеттой до Вены, он был так заботлив и любезен. Луизе даже показалось, что Иван Иванович тоже радуется возможности побыть с ней рядом. Тогда она гнала от себя грешные мысли, но сейчас – другое дело. Луиза думала лишь об одном: могло ли у них сложиться?.. В экипаже они чаще молчали (боялись разбудить Генриетту), но, если всё-таки решались потихоньку заговорить, то близко склоняли друг к другу головы, и до губ Луизы долетало тёплое дыхание Штерна.

«А моё он тоже чувствовал?» – осмелилась спросить она себя. Сердце шепнуло, что – да, но тут же возникли сомнения. Почему ничего не сказал? И зачем так делал?

Луиза вздохнула. Так она и не узнает ответов на эти вопросы. Впрочем, наверно, это к лучшему…

Вязкую тишину нарушил глухой стук деревянных подошв. Как видно, приближалось время обеда – раз в день тюремщик приносил Луизе кусок хлеба и кувшин воды. Сколько кусков уже появилось на подвальном столе? Пять или шесть? Луиза точно не помнила. Она отползла к тому краю постели, где крепилась цепь, и, поджав колени села. Загремел засов люка, и резкий свет хлынул на верх приставной лестницы. Огромные ноги в деревянных сабо протопали по перекладинам, и уродливый великан, согнувшись, направился к столу. В его руках не было ни кувшина, ни хлеба, зато кроме свечи он нёс что-то, свёрнутое в трубку, и перо с чернильницей.

– Писать будешь – пророкотал великан, поставил на стол свечу, потом чернильницу и затем бросил свёрток.

Загадочная трубка развернулась и оказалась газетой. Луиза схватила пахнущий краской листок и глянула на дату. Она почти угадала: если газета была сегодняшней, то с момента похищения прошло шесть дней. Бумаги на столе не было, значит, Луизе предстояло писать на газете. Этого могла потребовать только Орлова. Генриетта не додумалась бы до такого фокуса, только много повидавшая умная женщина прежде, чем отдать деньги, потребовала бы доказательств, что пленница жива.

«Слава тебе, господи! – обрадовалась Луиза, – Орлова всё поняла, она действует».

Эта женщина обязательно спасёт Генриетту, укроет девочку от опасности, а если повезёт, поможет и Луизе.

Стараясь не подать виду, что обо всём догадалась, пленница осведомилась:

– А где бумага?

– На газете пиши…

Луиза взяла перо, обмакнула его в чернильницу и спросила:

– Что писать?

Она уже поняла, что длинные фразы даются её охраннику с трудом. Вот и теперь великан надолго замолчал, а потом изрёк:

– Что живая… Чтоб деньги отдали, а то умрёшь!

Под заголовком «Газетт» места оставалось немного – всего на пару фраз. Что написать? Надо дать понять Орловой, что разгадала её замысел. Луиза пододвинула к себе газету и написала:

«Я жива и здорова. Привезите деньги из Вены и выкупите меня».

Она расписалась уже поверх типографских строк (свободное место закончилось) и подтолкнула газету к охраннику. Тот покрутил лист в руках и осведомился:

– Написала, чтобы платили?

– Да…

– Ну ладно.

Великан собрал чернильницу с пером и газету, а потом взобрался по лестнице. Вернулся он с куском хлеба и водой. Луизе даже послышалось что-то похожее на доброжелательность в его голосе, когда охранник буркнул: – Ешь!

Не так хотелось есть, как пить, и пленница взялась за кувшин с водой. Охранник вновь взобрался по лестнице и закрыл люк. То ли из любезности, то ли забыв, он оставил на столе горящую свечу в оловянном стакане. Хоть ненадолго, но мрак уйдёт из жизни Луизы. Это уже казалось немыслимым счастьем. Гори подольше, свеча!

Агата Андреевна прикрыла ставни маленького окошка в их тайном пристанище и зажгла свечу. Таких изысков, как подсвечник, в сторожке Клод никогда не водилось, и свеча помещалась в треснувшей кружке без ручки. Трепещущий огонёк постепенно разгорелся, выхватив из темноты лицо Генриетты. Девушка сидела на своей постели, с нетерпением ожидая продолжения разговора.

Фрейлина во всех деталях пересказала ей услышанный под окном соседнего дома диалог, они обсудили мельчайшие подробности, но Генриетта всё никак не могла успокоиться. Она добивалась от Орловой того, что фрейлина пока не могла ей дать, – ответа на простой вопрос, кто же похитил Луизу.

«Всё, скажу, что устала», – мысленно решила Орлова, но Генриетта заговорила первой:

– Агата Андреевна, вы сказали, что у нас теперь трое подозреваемых: Мари-Элен, её любовник де Ментон и этот «барон-банкир». Я согласна, что у графини и виконта есть мотив, хотя в этом случае было бы правильным похитить меня, а не Луизу, но зачем это де Вилардену?

– На самом деле, у вас в одном вопросе – сразу два. Попробуем обсудить их по порядку, – сдалась Орлова и попыталась разложить по полочкам то, что было понятно ей самой. – Скорее всего, мэтр Трике водил за нос не только вас с тёткой, но и ваших соперников. Известная подлая хитрость: брать деньги за победу в деле с обеих сторон, а там уж что получится. Мари-Элен (если, конечно, она – похититель) не подозревала о вашем с тёткой существовании и узнала о нём, только напав на Луизу в конторе нотариуса. Скорее всего, у неё был помощник, может, даже виконт, но, учитывая остроту их отношений, я думаю, графиня взяла с собой преданного слугу. Ещё раз повторю слово «если»!.. Похитительница узнала, кто попался ей в руки, и начала игру. Деньги, конечно, хорошо, но для преступницы они не самое главное. Ей нужно найти всех родных Луизы.

– Она ищет других наследников?! – поняла Генриетта.

– Вот именно! Поэтому я и вывезла вас из дома на улице Гренель. Если похититель де Ментон, его действия будут абсолютно такими же. Ему тоже важно понять, сколько людей на самом деле стоит между ним и наследством.

– Ну, хорошо! Согласна… – наконец-то признала Генриетта и напомнила: – А второй вопрос?

Орлова понимала, что девушка во многом права, явной связи между бароном де Виларденом и семьёй Луизы не было. Зачем тому похищать мадемуазель де Гримон? Но ведь именно такой беспощадный человек мог легко решиться на шантаж и даже убийство. В конце концов, барон сам сказал, что украл мальчика – сына Мари-Элен.

Генриетта нетерпеливо вздохнула на своей постели. Она ждала ответа, и Агате Андреевне пришлось облекать в слова пока ещё смутные мысли: