Донецкие повести - Сергей Богачев Страница 30

Фешенебельный пивной ресторан «Золотой лев», хоть и был открыт на центральной площади совершенно недавно, уже успел прославиться в Лугани как качеством своего пива, так и талантом шеф-повара. Здесь было уютно. Чувствовалось, что хозяева не поскупились на архитекторов и дизайнеров, наружную и внутреннюю отделку здания, где в каждой детали присутствовал безупречный вкус. Возле входа в банкетный зал квартет исполнял классическую музыку, а приветливый администратор со списком в руках встречал гостей.

– Прошу прощения, вы не могли бы представиться? – опытный администратор в ожидании ответа замер в позе, выражающей глубочайшее почтение.

– Черепанов Иван Сергеевич.

– Так точно, добро пожаловать, – в списке появилась ещё одна отметка о прибытии гостя. Двери изнутри открыл официант в белоснежной рубашке.

Иван сразу нашёл глазами именинника.

– Мои поздравления, Михаил Евгеньевич! – дружеские объятия в этом случае – обязательный ритуал, и старые товарищи его исполнили, похлопывая друг друга по спине.

– И вам не хворать, друг мой. Как твои дела?

– Спасибо, Миша, за помощь. Всё получилось. Заем нам уже выдали, проблема частично решена. Теперь только этого негодяя достать нужно. Но не хочу тебя сейчас подгружать, давай об этом потом, во втором акте. Сегодня ты в центре событий, так что принимай, дорогой именинник, мои искренние поздравления!

– Ой, как официально, можно подумать, здесь посольский приём! – расхохотался Бальцерович. – Проходи, угощайся, я тебя представлю почтенной публике.

– Уважаемые гости, минуточку внимания! – Бальцерович вилкой постучал по хрустальному бокалу, и гости, расслабившиеся и разбредшиеся с бокалами в руках по залу, обернулись и прекратили свои камерные беседы. – Кто не знает Ивана Сергеевича? Наше общество почтил своим присутствием один из лучших тележурналистов страны!

Некоторые из присутствующих кивали Ивану, встречаясь с ним глазами, многие рассматривали его с интересом, потому что видели впервые.

– Если кому нужно стать известным, к нему в очередь записывайтесь, но только после того, как откушаете и выпьете от души.

– Будет тебе, Миша, это твой праздник, сегодня очереди из тостующих должны быть только в твою честь, – Черепанов поставил на стол бокал и достал из внутреннего кармана паспорт от подарка.

– Я понял, чего тебе не хватает, Михаил Евгеньевич. В твоём знаменитом зале, где ты так любишь проводить вечера, нет хороших настенных часов с боем. Это мой тебе подарок, – Иван протянул имениннику паспорт.

– С боем? Ты смерти моей хочешь от нервного истощения? Одна из немногих прелестей жизни в том и заключается, чтобы иногда быть вне системы координат и вне всякой досягаемости для вечных дел.

– Спокойно, друг мой, если ты посчитаешь, что они слишком назойливо напоминают тебе о течении времени, бой можно и отключить! Но именно гениальное чувство времени, умение им распоряжаться, держать свой ритм в жизни всегда являлись одними из главных твоих достоинств, – Иван говорил не спеша, выдерживая паузы и сохраняя на лице улыбку, выражающую искреннюю радость от участия в данном веселье. – Желаю, тебе, дорогой именинник, чтобы приятные минуты складывались в радостные часы, которые перетекали бы в светлые дни, коими в итоге наполняются счастливые годы, а они и определяют жизненный успех. За твои долгие годы, Михаил Евгеньевич!

Спич, который Иван начал продумывать по пути на мероприятие, явно удался, производя впечатление полной импровизации, и был встречен восторженными возгласами, свидетельствовавшими о признании присутствующим бомондом высокой профессиональной планки тостующего.

Застолье было шумным и долгим; после тостов в промежутке между концертными номерами, развлекавшими публику, Иван наконец-то получил доступ к Бальцеровичу.

– Мне удалось его найти, Миша.

– Мои поздравления, стало быть, дела пошли на поправку, – Бальцерович расположился в угловом кресле и закурил свою любимую сигару. – Оперативно сработано, рад за тебя.

– Вообще-то вычислить его оказалось совершенно несложно, но только после этого всё стало ещё более запутанным. Он действовал явно не один. У меня чувство, что кто-то пытается меня подставить, но доказательств нет, и со стороны это выглядит как навязчивая идея. Нужно этого похитителя разговорить, пока не поздно. Поможешь смышлёными ребятами?

– Помогу, конечно. Зачем нам твоя телекомпания? Лучше деньги назад получить. Какой из меня журналист? – Бальцерович с удовольствием затянулся сигарным дымом и обратился к Ивану: – Записывай телефон, это начальник моей охранной фирмы. Да, да, не удивляйся. Сейчас без такого отдела – никуда. Босяцкий период уже давно закончен, видишь, какие вопросы приходится решать. Я его сейчас предупрежу о твоём звонке, ставь ему задачу, только без криминала. Надеюсь, ты меня понимаешь, мы не в том возрасте и положении, чтобы шашками махать. Мои ребята работают профессионально и уголовный кодекс чтут.

* * *

Через час во дворе дома по проспекту Освободителей, 16 припарковалась тёмно-синяя «ауди» боевого вида, о чём свидетельствовали многочисленные вмятины и царапины, часть из которых была замазана явно не в дорогой мастерской, а при помощи обыкновенной губки. «Ауди» с шашечками на крыше и двумя молодыми людьми внутри расположилась таким образом, чтобы удобно было держать в поле зрения окна нужной квартиры на третьем этаже и поржавевшую железную дверь подъезда. Один из крепышей обошёл дом по периметру и, убедившись, что подъезд не имеет сквозного выхода, прошёл вдоль забора охраняемой парковки, которая была расположена неподалёку. Искомый автомобиль «авео» красного цвета стоял четвёртым от ворот.

Антон Царьков не находил себе места. Чужая квартира раздражала своим неказистым видом. Подержанная мебель, санузел, облицованный лет двадцать назад голубой плиткой «под пенку», старый корейский телевизор с раздолбанным пультом – всё это угнетало. А особенно злил и бил по нервам сливной бачок унитаза, из-за постоянного протекания воды время от времени наполнявшийся и шумевший. Куда не глянешь – ничто не поддавалось ни исправлению, ни улучшению. Попачканные, с оборванными краями обои, облезшие, мокрые от конденсата трубы в санузле, треснувший у плинтуса линолеум.

А ведь ещё каких-то две недели назад Антоша – так его хоть и изредка, в виде поощрения, называла Полина – считал себя счастливым человеком. Он ходил на работу, любил Полину, жил мечтами об их будущей счастливой жизни. Но, как только он вынес тот чёртов чемодан с деньгами, вопреки его ожиданиям, всё не улучшилось, а, наоборот, пошло наперекосяк. В душе он надеялся, что Полина вознаградит и оценит по достоинству его преданность и смелость и наконец-то перестанет в чём-либо сомневаться. Как бы не так! А хотели же дом купить и уехать, нет – квартиру ей подавай. Ошибка за ошибкой. И как резко изменилась Полина после того, как квартиру на неё оформили… Зачем только пошёл у неё на поводу? Ну, ничего, это у него просто дурная привычка сгущать краски и себя накручивать. А скоро они обязательно уедут вместе подальше, заживут, обязательно купят дом – что им помешает? Антон старался отогнать тревожные мысли, в это время у него в кармане зазвонил телефон.