Реквием Сальери - Надежда и Николай Зорины Страница 30

Светлый, Светлый, Светлый. Все сходится на этом чертовом городе. Кома. Все сходится и на ней. Самоубийства. В каждом случае было самоубийство. Внезапно пробудившийся талант… Судя по всему – повторение чужого таланта. А ее собственные способности? Они тоже повторение? Повторение, заимствование или что-то другое? Старая негритянка передала ей свой дар, когда Полина была в коме. Передала, подарила, наполнила до краев, но, в отличие от композитора Покровского, не потребовала его назад.

Ведущий и ведомый. Вероятно, все дело в их взаимоотношениях. Негритянка передала ей свой дар добровольно и… сознательно? Да, именно сознательно. Они увидели и услышали друг друга. Не это ли имел в виду Мартиросян? Но что послужило для них эффектом разбившейся тарелки?

Полина откинулась в кресле, прикрыла глаза, пытаясь снова войти в то состояние воспоминания-транса, которое сегодня уже пережила. Представила дорогу, представила рисунок, представила негритянку. Но ничего не вышло: картинки оставались отдельными картинками и не желали сливаться в поток. Тогда она стала эти картинки складывать, просто, без всякого транса, последовательно одну за другой. Получилась довольно стройная история – рассказ по картинкам о девушке Полине, которая, осознав весь ужас реальности, не захотела в нее возвращаться. Повернула назад, в смерть – и с размаху налетела на эту старую темнокожую женщину. Вот тут-то они друг друга увидели. Столкновение душ в состоянии комы и есть эффект разбившейся тарелки. Но для этого нужно, чтобы обе души находились в одной параллели – в один и тот же момент пребывали в состоянии клинической смерти.

Учитель из Воронежа, француженка из Лиона, гимнаст из Харькова побывали на границе жизни и смерти и обрели дар. Но, получается, не сразу, как только вышли из комы, а через какое-то время – в случае с француженкой так довольно продолжительное. Значит ли это, что дар они обрели не в коме? Да, наверное. Но на каждом из тех, кто там побывал, сохраняется особый отпечаток. Человек меняется так или иначе. И меняется очень существенно. Полина по себе это знает. Переживший клиническую смерть навсегда остается как бы одной ногой там и может, как антенна, улавливать мысли, воспоминания, чувства того, кто в коме находится в данный момент. Все это происходит не умышленно: ни передающий, ни улавливающий и сами этого не понимают – они не видят друг друга и в обычном понимании не слышат. Возможен ли для них эффект разбившейся тарелки? Вполне вероятно. Но во всех этих трех случаях его не произошло. Учитель «услышал» музыку Покровского, французская домохозяйка – вероятней всего, увидела картины художника из Светлого, гимнаст… О нем информации мало, но, скорее всего, в его случае было нечто подобное. Но одно не понятно: почему эти люди покончили с собой? И почему с разных концов мира приехали для этого в Светлый? Возможно, здесь-то и кроется некое преступное изобретение Мартиросяна. Значит, никакая он не жертва.

Интересно, а как сложилась дальше творческая жизнь художника Крымова и композитора Покровского? Повлияла ли на них вся эта история. Должна была повлиять. Продолжают ли они работать? И, если продолжают, не изменился ли стиль их творчества, тематика, жанр? Полина набрала новый запрос. И натолкнулась на такое, отчего долго не могла прийти в себя.

В конце января этого года художник Василий Крымов, закончив свою последнюю картину «Реквием Сальери», выбросился из окна и разбился насмерть. По описанию, которое Полина запросила, картина представляла собой некий странный автопортрет: художник в историческом костюме представляет себя композитором Сальери. Но еще больше Полину потрясла следующая информация. Пятнадцатого сентября, в тот самый день, когда из Светлого в Нальчик вылетели Инга и Альберт Мартиросяны, в ресторане аэропорта покончил жизнь самоубийством композитор Покровский. В кармане его пиджака нашли записку: «Ты был прав. Спасибо, что подсказал выход». Записка эта была написана на обороте фотографии последней картины Крымова «Реквием Сальери» и, судя по всему, обращена именно к нему.

Конечно, и здесь без участия Мартиросяна не обошлось. Полина почувствовала к нему прямо-таки физическую ненависть. И почему-то прониклась сочувствием к Соловьеву. Никакой Игорь Соловьев не преступник, как думалось Виктору, он не может быть повинен в гибели Мартиросяна, он сам его жертва.

О прошлом Соловьева им с Виктором ничего неизвестно, но, возможно, и он когда-то пережил клиническую смерть. Даже наверняка. Потому и попытался повторить путь Мартиросяна – он его «уловил», как антенна. И это значит… Что Мартиросян все еще жив и находится в коме? Но где его искать? И где искать Ингу, которая тоже находится в коме? Господи, какое-то сплошное путешествие в страну комы! И почему Полина не видит Мартиросяна? Ингу видит, а его нет? Они с Альбертом Мартиросяном настроены на разную волну, – уж, конечно, на разную! – и это мешает им встретиться? Или Соловьев мешает? Не специально, конечно, ничего об этом не зная, не понимая, что происходит.

Мешает, но может помочь. Нужно его срочно найти. Только он сумеет понять, где находится Мартиросян, только он сможет его увидеть. Если, конечно, усмехнулась Полина, удастся отыскать подходящую тарелку, которая создаст нужный эффект.

Но в любом случае, не без злорадства подумала она, хочет того Виктор или нет, теперь ему точно придется лететь в Светлый. А чудная девочка Иришка останется в своем Нальчике.

Полина поднялась, потянулась – от долгого сидения все тело затекло. Хотела позвонить Виктору, но, случайно задев кнопку своих «говорящих» часов, обнаружила, что давно уже ночь, почти утро – половина четвертого. Удивилась, что прошло столько времени, и вдруг ощутила страшный, прямо-таки непереносимый голод. Ну, конечно, она ведь весь день ничего не ела.

Дожидаясь, когда разогреется ее несчастный, окаменевший бифштекс, Полина проверила телефон. Оказалось, что Виктор звонил, причем несколько раз, а она и не слышала. В конце концов он послал смс: «Завтра вылетаю в Светлый». Ну, что ж, и прекрасно, какое единение мыслей!

Бифштекс наконец разогрелся, звук отключившейся микроволновки совсем не испугал голодную Полину: она с нетерпением ждала этого милого желудку сигнала. Эффект разбившейся тарелки – это эффект неожиданности, подумала она, доставая бифштекс, нужно застать Соловьева врасплох, вызвать у него легкий шок. Впрочем, совсем не обязательно, что это сработает: возможно, для того чтобы они друг друга «услышали», нужно вызвать этот самый шок у Мартиросяна.

Поужинав, Полина вернулась в комнату, прилегла на диван с плеером. Позвонить Виктору можно не раньше, чем часа через два. Спать ей совсем не хотелось, она была уверена, что не уснет, но тут же уснула.

Разбудил ее звук телефона – мелодия Виктора. Полина вскочила, вспомнила, что телефон остался на кухне, бросилась туда, со сна плохо ориентируясь в пространстве, налетела на злосчастный столик с вазой, ударилась коленкой. И тут только сообразила, что никакого телефонного звонка в принципе услышать не могла – плеер все еще работал, из наушников звучала музыка, она так и уснула, не выключив его. Выдернула наушники, прислушалась – действительно, телефон молчит, ей просто показалось. А в следующий момент произошла самая ужасная вещь, какая только могла случиться: отчетливо и ясно Полина увидела Виктора.