Зачем дана вторая жизнь - Людмила Герасимова Страница 30

Утро выдалось пасмурное, серое. Не хотелось вылезать из постели. Пришлось пристыдить себя:

— Лентяйка. Понравилось валяться на больничной койке?! А ну, вставай! Пора дом приводить в порядок, а то всё заросло пылью.

Но сил на большую уборку не хватило: только прошлась по квартире с пылесосом, как стала кружиться голова. Лена вспомнила, что забыла после завтрака выпить таблетки, и, ругая свою рассеянность, отправилась на кухню запить лекарство. Зазвонил телефон. Это был следователь Бобров.

— Здравствуйте, Елена Владимировна!

— Здравствуйте, Виталий Анатольевич, — слегка удивилась Лена. — Что-то случилось?

— Вы были правы: ребёнка увезла мать. Вчера выяснили у Иванченко, отца мальчика, обстоятельства развода с женой. Оказалось, жена бизнесмена завела любовника, муж её выследил, и развёлся, не дав ей ни копейки и оставив сына себе. Бывшая жена пыталась вернуть ребёнка, но оскорблённый супруг не разрешал им даже видеться. Любовь Петровна Иванченко вышла замуж за бывшего любовника и уехала с ним в Америку. Бизнесмен, узнав, что жена за океаном, успокоился и стал воспитывать сына, в помощь нанял гувернантку.

Интересно, что Пустакова Вероника, или Савельева Светлана Валерьевна, попала в его дом по рекомендации некоего Сверкова Виктора Владимировича, бывшего одно время партнёром Иванченко по бизнесу. Позже приятель отпочковался и организовал своё дело, став, таким образом, конкурентом своего партнёра. Пока неясно, почему Пустакова Вероника, поступая к Иванченко гувернанткой, назвалась другим именем. Мы сейчас как раз выясняем, какое из двух имён является настоящим, а также проверяем, не тянется ли криминальный след за этими именами. Ещё нет ответов на многие вопросы, в частности, почему охотились на Пустакову, кто её убил, куда пропал водитель. Одно ясно: каким-то образом ребёнок попал к своей матери, а как это произошло, может, никогда и не узнаем.

Сам безутешный отец не понимает, как это могло случиться. Я уже рассказывал, что месяц назад неизвестные стали угрожать ему по телефону расправой над сыном. Иванченко спрятал его в безопасное место, пока охрана не выяснит, откуда идёт угроза. В план были посвящены только двое, как казалось отцу, самых верных людей. И что в итоге?! Сын каким-то образом попал к матери, водитель исчез, гувернантка под другим именем с огнестрельным ранением оказалась в больнице, где была убита.

— Виталий Анатольевич! — вклинилась в монолог Лена. — Вы говорили, что Веронику последней навещала красивая брюнетка. Может, это мать пропавшего мальчика?

— Нет, с помощью двух свидетелей — больной и санитарки — составлен фоторобот. Иванченко не признал в нём жену, а фотография, которую он предоставил следствию, тоже не соответствует описанию очевидцев.

— Может, парик надела, накрасилась по-другому? — настаивала Лена.

— Исключено. Тип лица абсолютно другой, да и рост разный. Подозреваемая в убийстве высокого роста — около ста восьмидесяти, а Иванченко маленького роста — сто шестьдесят два.

— Откуда такая точность? — удивилась Лена.

— Бывший муж, похоже, до сих пор любит жену: много подробностей помнит.

— А, Виталий Анатольевич! Надеюсь, мать с ребёнком не возвращают в Россию?

— Нет. Арестовать похитительницу не смогли — она не выходила во время посадки из самолёта. Теперь уже беглецы в Америке.

— Ну и слава Богу! — с облегчением вздохнула Лена.

Следователь смущённо прокашлялся:

— Думаю, отец так это дело не оставит. Не удивлюсь, если разыщет сына — с его-то связями! Елена Владимировна! Вы там не можете поднапрячься и что-нибудь по делу убийства Пустаковой увидеть?

Лену поразила просьба, и она не удержалась от замечания:

— Предлагаете мне поднапрячься? А чем будет прокуратура заниматься?

— Извините! — буркнул следователь и отключился.

Лена растерянно вернула трубку на место и почувствовала неприятный осадок.

— Вот язык! — выругала она себя. — Обидела хорошего человека! Ведь самой же интересно, как проходит следствие! Теперь ничего не узнаю! Какая я несдержанная! Вечно ляпну что-нибудь! Вот и с Максимом была невежлива. Нет, чтобы поблагодарить человека, так я ещё и огрызалась! Максим, наверное, решил, и справедливо, что я грубиянка и неблагодарная свинья!

Она взглянула на себя в зеркало и сказала отражению:

— А что возмущаешься? Так оно и есть!

Настроение упало, а на душе стало так же тоскливо и пасмурно, как за окном.