Роспись по телу - Анна Данилова Страница 30

– Ты знаешь ее?

– Нет, первый раз слышу. И на Масловке ни разу не была.

– Значит, это вектор. Вектор, понимаешь? Парень приходит к тебе, от тебя – к Марине Смирновой… И я не удивлюсь, если на ее ягодице тоже шрам. Вы все помечены. Вы – ходячий шифр… И этот человек с фотографии должен найти всех вас, чтобы сложить вместе мозаику из ваших шрамов. Вот так мне все это представляется… А хирурга Гамлета убил наверняка сам Бахрах, потому что тот, вероятно, выполнил всю работу, то есть нарезал все рисунки и стал ему не нужен. Скорее всего Бахрах расплатился с ним деньгами, пересыпанными ядом.

– А как же эта девушка… Уткина?

– Не знаю. И про Женю Рейс тоже ничего не знаю. Но если бы ты согласилась мне помочь, то мы могли бы вместе раскрыть это дело, и, таким образом, ты обрела бы душевный покой.

– Ты предлагаешь мне вернуться в «Черную лангусту»?

– Я поеду с тобой. Ведь Катя Уткина тоже отмечалась на бирже, была знакома с Михаилом Семеновичем и имела квартиру в Москве… – и Юля поделилась с Гел своей информацией. И даже назвала адрес Уткиной в Москве.

– И сколько же нас… таких, шрамированных? И кто этот парень? Киллер? Да, точно, киллер. Теперь я начинаю понимать… Женя Рейс. Что с ней случилось? Ее изнасиловали, и она попыталась отравиться… Но ведь это ты говоришь, что она сама пыталась отравиться, а на самом деле все могло быть иначе… Ее отравили!

– Успокойся. Единственно, в чем я точно уверена, это в том, что мы должны немедленно вылететь в Москву и найти Марину Смирнову. Уверена, у нее, как бомба замедленного действия, где-нибудь под подушкой, лежит точно такой же конверт уже с другим, следующим адресом… И пока мы не найдем последнее звено в этом шифре, в этом ребусе, тебе и всем остальным девушкам, попавшим в сеть Бахраха, будет грозить опасность.

– Но я боюсь, – застонала Гел. – И я не знаю, что меня ждет в «Черной лангусте».

– Ты ни в чем не виновата, а потому не должна ничего бояться. Скажешь, что у тебя была ангина, поэтому ты не могла появиться там раньше. Уверена, что теперь у этого бара появился новый хозяин, и я помогу тебе вернуться туда. Даже если потребуется самой стать стриптизершей… Шучу, конечно… Ну как, я уговорила тебя?

– У меня нет выхода. Полетели… Жаль только, что крыльев нет, а то поднялись бы в воздух прямо сейчас…

Юля отвезла Гел в гостиницу, а сама вернулась в ресторан к Дмитрию. Мертвое тело Бахраха не могло долго лежать в морге. Его надо было предать земле. Да и с Дмитрием пора было поговорить начистоту и спросить его, кто такая Гел, кем ему приходится.

Она вошла, но, кроме Ло, спящей за столиком, не увидела ни одного знакомого лица. Из второго зала раздавались голоса, но здесь, в баре, было непривычно тихо. Не слышно было и гитары. И бармен Герман тоже куда-то испарился.

Юля подошла к Лолите и тронула ее за плечо.

– Лолита, где все? Где Дмитрий?

Ло подняла голову и несколько мгновений смотрела на нее, явно ничего не соображая.

– Вы – Юля? – наконец спросила она и сощурила свои припухшие глаза.

– Да, я знакомая Дмитрия, гитариста. Он, я надеюсь, здесь?

– Вы ничего не знаете?

– Да знаю я, у него умер отец! Мы еще повздорили с ним, если помните, но я вернулась, потому что должен же кто-нибудь заняться похоронами. Где Дмитрий? Почему я не слышу его гитары? Разве его нет там, во втором зале?

– Я же говорю, что вы ничего не знаете… Диму же избили!

– Что? Избили? Кто?

– Откуда я знаю кто. Какой-то мужчина. Я его раньше никогда не встречала. Высокий такой, страшный, с фиолетовым пятном в пол-лица. Ворвался сюда, набросился на Диму, уволок к нему в каморку и принялся его избивать… После этого что-то искал здесь, орал на Германа…

– Лолита, вы ничего не путаете?

– Нет. Я даже протрезвела от страха.

– Надеюсь, вы вызвали милицию?

– Нет, здесь никто не любит милицию, знаете ли… Да и мужик этот, как пришел внезапно, так сразу же и ушел. Чуть дверь не вынес. Был ужасно злой на Дмитрия.

– Но где он? В больнице?

– Не думаю. Скорее всего он сейчас отлеживается дома.

Дмитрий долго не открывал. Юля стояла под дверью, не зная, что и думать. Вот тебе и тихоня. Отец – извращенец. Содержит женщин, да еще и покупает им квартиры в Москве. Принуждает их к тому, чтобы им сделали жуткие шрамы. Является стриптизерша и ищет его. А я чуть не вышла за него замуж… Гитарист, называется…

Послышался звук отпираемой двери, и вскоре Юля увидела опухшее лиловое лицо Дмитрия. Заплакав, она бросилась его обнимать. Сейчас ей было все равно, в чем он замешан, имеет ли отношение к красавице Гел и к остальным девицам, помеченным шрамами. Она видела перед собой своего любимого гитариста, чье нежное лицо изуродовал какой-то изверг.

Она уложила Дмитрия в постель и наложила на его разбитое лицо салфетку, смоченную ледяной водой. Затем позвонила знакомому доктору и объяснила, какого рода требуется помощь. Сережа Силкин, ее одноклассник и хирург, приехал через полчаса с чемоданчиком с инструментами и перевязочным материалом. Увидев Дмитрия, успокоил Юлю и сказал, что ничего серьезного нет, что кости целы и даже нос не пострадал. Но чтобы она не переживала, он сам на своей машине свозил Дмитрия в свою клинику, где ему сделали снимки. Все обошлось. Уже дома Сережа смазал раны и ссадины на лице Дмитрия, сделал ему обезболивающий укол и, получив полагающийся ему гонорар, уехал.

– Ну рассказывай, кто тебя, – Юля села рядом на постель Дмитрия и взяла его руку в свою. В комнате пахло йодом и еще каким-то лекарством. – Ты знаешь этого человека?

– Было темно… Лицо знакомое, но я так его и не узнал.

– Что он хотел от тебя? За что бил?

– Он хотел узнать, что в том письме, которое мне принесли.

– Письмо? Тебе принесли письмо? Но кто? Откуда письмо?

– От отца. Его принес мне его друг, Роман Георгиевич. Он нотариус, дружил с моим отцом, и всю жизнь отец через него пытался всучить мне свои проклятые деньги… – И тут Дмитрий заскулил как щенок, приподнялся, чтобы уткнуться перевязанным лбом в Юлину руку. – Это все из-за денег, меня избили из-за денег. А ты думаешь, они мне никогда не были нужны? Ты думаешь, я не понимаю, как это хорошо – иметь много денег? Но я не мог принять их от отца, я поклялся матери… Но она мне сгубила всю жизнь. И никто не знает, как я хотел тогда остаться с отцом, с веселым и сильным отцом, а не дышать мыльными парами…Она сгубила жизнь и себе, и мне. И это вместо того, чтобы принимать деньги от отца и жить на полную катушку. Она бы могла получше выглядеть, найти себе мужчину и устроить жизнь, но она все стирала и стирала чужим людям, стирала и стирала… Ненавижу!

Дмитрий сорвал с себя простыню, вскочил, и Юле показалось, что она услышала скрип его зубов. Он был в ярости.