Китайская кукла - Наталья Александрова Страница 30

Надежда подошла к переходу, дождалась зеленого света и уже ступила на тротуар, как вдруг рядом с ней остановилась неприметная машина. Дверца ее открылась, оттуда выглянул человек совершенно не запоминающейся наружности и тусклым невыразительным голосом проговорил:

– Садитесь в машину!

– Никуда я не сяду! – вскрикнула Надежда и испуганным зайцем шарахнулась в сторону…

Но неприметный мужчина каким-то удивительным образом оказался рядом с ней, крепко сжал ее за локоть и подтолкнул к машине.

– Пом… – завела было Надежда, но мужчина что-то сделал с ее локтем, отчего он взорвался болью, так что Надежда даже удивилась – чему там болеть-то, там же кость…

– Не надо кричать, – тихо сказал неприметный мужчина Надежде на ухо, – это вам не поможет.

Пока Надежда приходила в себя, он впихнул ее в машину, сам сел рядом, и машина тут же тронулась с места.

Надежда дернула ручку дверцы, попытавшись открыть ее, но дверца оказалась заблокирована. Тогда Надежда повернулась к водителю и принялась колотить его. Но только отбила себе кулаки – плечо неприметного мужчины, казалось, было отлито из железа, а по лицу ей никак не удавалось попасть. К тому же локоть потерял чувствительность, и рука плохо слушалась. Мужчина равнодушно взглянул на Надежду и проговорил:

– Пристегнитесь!

– И не подумаю! – рассердилась Надежда.

– Ну, как хотите… – И он резко повернул руль, сворачивая из второго ряда.

Надежду швырнуло в сторону, она ушиблась и решила, что лучше все же пристегнуться.

– Давно бы так! – фыркнул водитель. – Кстати, хорошо вы проучили моего человека. Надеюсь, хоть это послужит ему уроком.

– Ну уж и сотрудников вы себе подбираете, – ехидно заговорила Надежда. – Ну совершенно парень мышей не ловит!

И тут же прикусила язык – вовсе незачем выбалтывать этому типу, что она вычислила его парня уже давно. Сначала нужно узнать, что ему от нее надо.

– Вы правы, – сказал неприметный водитель. – Совсем молодежь работать не умеет!

После этого он замолчал, и следующие несколько минут они ехали в тишине, наконец Надежда не выдержала и проговорила:

– Кто вы такой? Что вам от меня нужно? Зачем вы перевернули вверх дном мою квартиру?

– Квартиру? – переспросил водитель, впервые с интересом взглянув на Надежду. – Квартиру – это не мы.

– Да, как же! – недоверчиво произнесла Надежда. – Так я вам и поверила!

– Верить мне или не верить – ваше дело, – водитель пожал плечами и сосредоточился на дороге.

– Так куда же вы меня везете?

– Скоро узнаете! – И он взглянул на Надежду странным взглядом – одновременно пристальным и равнодушно-отсутствующим, и у Надежды отчего-то отпало желание задавать вопросы.

Она замолчала и уставилась перед собой. Причем – странное дело! – казалось бы, она смотрела в окно, но ничего не видела, не узнавала улиц и проспектов, по которым проезжала машина, и поэтому не смогла запомнить дорогу.

Скоро машина въехала в самый заурядный двор и остановилась перед подъездом.

– Выходите! – все тем же тусклым голосом проговорил водитель.

«И не подумаю!» – хотела сказать ему Надежда, но отчего-то эти слова застряли у нее в глотке, и она молча выбралась из машины и послушно поднялась на крыльцо. Этому способствовало и то, что неприметный водитель придерживал ее за левый локоть. А тот, правый, не то чтобы болел, но рука стала какая-то вялая и плохо Надежду слушалась. Так что если он и с этим локтем такое проделает – как бы вообще без рук не остаться. А такое только Венере Милосской идет…

Дверь была самая неприметная, выкрашенная темно-серой краской. Возле нее висела табличка со странной надписью: «Прием с 10.00 до 18.00». И больше ничего – не было даже названия учреждения, которое этот самый прием осуществляет.

На самой двери было что-то вроде кодового замка. Приложив к нему большой палец, молчаливый спутник открыл дверь и подтолкнул Надежду вперед.

Она оказалась в длинном коридоре, напоминающем коридор жилконторы семидесятых годов прошлого века, – лампы так называемого дневного света под потолком, иные из которых уныло гудели, стены депрессивного тускло-бежевого цвета, неудобные стулья вдоль этих стен, многочисленные закрытые двери. На стульях сидели озабоченные люди, судя по всему, дожидающиеся приема. Двери время от времени открывались, кого-то выпуская и впуская. У тех, кто входил, лица были озабоченные, у тех, кто выходил, – озадаченные.

Спутник Надежды толкнул одну из этих дверей, и они оказались в просторной комнате, где за старомодным письменным столом сидела женщина лет сорока с плохо прокрашенными светлыми волосами. Она печатала какой-то документ, причем печатала его не на компьютере, а на допотопной пишущей машинке. Кроме этой машинки, на столе стояли два массивных телефона из черной пластмассы. На стене, над головой машинистки, висели три небольших плаката: «Будьте бдительны, телефон не обеспечивает секретность переговоров», «Болтун – находка для врага» и «Свободное время – это не время, свободное от общества».

Надежда Николаевна почувствовала, будто перенеслась лет на тридцать в прошлое.

Машинистка (или кто она была) прекратила печатать, подняла голову и проговорила:

– По области дожди, местами умеренные.

Спутник Надежды кивнул, как будто услышал что-то очень важное, и ответил:

– Возможны заморозки на почве.

Машинистка сняла трубку с левого телефона и, не набирая номер, проговорила:

– Птенец выпал из гнезда.

Выслушав ответ, она показала спутнику Надежды Николаевны одну из двух дверей в глубине комнаты:

– Проходите, все в порядке.

Они вошли в следующую комнату.

Эта комната была гораздо меньше приемной, в ней помещался только пустой квадратный стол и два стула. На столе стоял черный телефон без наборного диска, на противоположной стене Надежда заметила дверь, очевидно, от встроенного шкафа. Мужчина предложил Надежде один из стульев, сам сел на второй.

Примерно полминуты в комнате царило молчание. За эти полминуты Надежда пыталась собрать в кучку расползающиеся мысли. Кто такой этот человек? Что это за театр с паролями и допотопной пишущей машинкой? Она незаметно взглянула на своего визави. Он достал из ящика стола какую-то папку с завязками и углубился в изучение ее содержимого.

Наконец Надежда не выдержала и проговорила:

– И что все это должно значить?

– Что вы имеете в виду, Надежда Николаевна? – сухо осведомился мужчина.

– Да все это! Сначала ваша слежка, потом обыск в квартире, потом похищение… И что это за странное место?

– Во-первых, я вас еще раз заверяю, что к обыску в вашей квартире мы не имеем отношения.