Джинн из консервной банки - Людмила Милевская Страница 30

Георгий увлек мачеху в соседнюю, предназначенную для гостей комнату, и плотно прикрыл дверь. Ольга окончательно растерялась.

«Игорь остался там, – подумала она, опускаясь на диван, – а мы тут. А если это не розыгрыш? Вдруг он и в самом деле ранен?»

Георгий включил настольную лампу. Даже в ее тусклом свете было видно как побледнело его лицо.

– Что происходит? – строго спросила Ольга. – Скажешь ты наконец?

Он пристально смотрел на нее и тяжело дышал. От его взгляда ей становилось жутко. Вдруг Георгий бросился на пол прямо к ногам Ольги и, страстно обхватив ее колени, горячечно зашептал:

– Я люблю тебя! Ты должна решить! Я люблю тебя! Люблю! Люблю!

Уж чего-чего, а этого она никак не ожидала. Ольга была потрясена. Первую минуту сидела безмолвно, словно парализованная, но потом пришла в себя и рассердилась:

– Мальчик мой, а не сошел ли ты с ума? В другой комнате остался раненый человек, а ты ничего лучшего не придумал как устроить объяснения в любви?

Она попыталась отлепить его руки от своих коленей, но Георгий еще сильней прижался к ней и завопил совсем уже дурным голосом:

– Я сошел с ума! Сошел! Именно сошел с ума! Уже давно! Но ты ничего не замечаешь! Ты не хочешь ничего замечать! Или замечаешь, но нарочно издеваешься, мучаешь!

«Вот это да! – поразилась Ольга. – Хотела свести с ума одного, а свела сразу двух. В придачу к Игорю еще и своего пасынка. А если эти шельмецы меня разыгрывают?»

Она презрительно повела плечом и холодно сказала:

– Жорж, уж не лихорадка ли у тебя? О какой любви ты говоришь?

– Я люблю тебя! Люблю! Люблю! – упрямо заладил Георгий.

«Нет, они точно решили меня разыграть,» – подумала Ольга и попыталась подняться с дивана, но пасынок прижался к ней с такой силой, что она вскрикнула от боли:

– Отпусти!

– Умоляю, – зашептал он, не отпуская Ольгу, а еще сильней прижимаясь к ней всем своим телом, – не уходи, выслушай меня. Моя жизнь в твоих руках. Она давно в твоих руках, но сегодня особенно.

В голосе Георгия было столько искреннего отчаяния, что она на секунду поверила ему, а поверив, заинтересовалась.

– Хорошо, я останусь, только прекрати тискать меня так больно и объясни, наконец, что произошло в той комнате?

– Именно это я и собираюсь сделать.

– Только, пожалуйста, поскорей, может Игорю действительно нужна помощь.

– Может, – согласился Георгий, – но сначала надо все обсудить. Любимая, умоляю, моя жизнь в твоих руках. Как ты решишь, так и будет. Приговор из твоих уст я приму безропотно.

Ольга вздохнула.

– Театр да и только, – развела она руками. – Можно без прелюдий?

– Хорошо.

Георгий поднялся с пола и сел на диван рядом с мачехой. Он нервно взъерошил волосы, на секунду задумался, тяжело вздохнул и сказал:

– Я полюбил тебя с первого мгновения нашего знакомства…

Она вскочила:

– Опять ты за свое?

Он вернул ее на диван и с мольбой попросил:

– Выслушай, я рассказываю с самого начала. Без этого трудно будет объяснить остальное.

Он вопросительно посмотрел на Ольгу: намерена она слушать или нет? Душой она рвалась в кабинет мужа, к Игорю, но и Георгий заинтриговал ее. Она устало махнула рукой:

– Ладно, валяй дальше.

– Я маялся, страдал, – продолжил Георгий, – изводил себя, не знал как добиться твоего расположения. Ты же, как на зло, сразу возненавидела меня.

Ольга изумилась:

– Я?!! Ну и наглость! Да это ты проходу мне не давал со своими упреками! Я наооборот тебя во всем покрывала. Кому достался мой «опель»? Если бы не я, твой жадный папочка продал бы его и глазом не моргнул. Ладно, продолжай, – под его умоляющим взглядом успокоилась она.

– Пока ты была одна, я еще имел надежду. Я понимал, что слишком молод, что ты не воспринимаешь меня как мужчину. Но я надеялся, что со временем ты обратишь на меня внимание. Когда же у тебя появился этот негодяй!!!

Георгий презрительно кивнул в сторону кабинета. В его глазах было столько ненависти, что Ольга испугалась и сорвалась с места.

– Что ты сделал с ним? – закричала она.

Георгий схватил ее за руку:

– Нет, дослушай меня до конца.

– Что там слушать, – рассердилась она, – и так все ясно. Отпусти меня, а то закричу!

Георгий с тоской заглянул в ее глаза и с горечью сказал:

– Нет, ты никогда не полюбишь меня. Что ж, иди, больше держать тебя не стану.

Он разжал пальцы. В его голосе было столько безысходности, а в глазах столько боли, что Ольге стало жалко пасынка.

«Может он не обманывает? Может и в самом деле любит?» – подумала она, припоминая, что иногда он был очень с ней нежен, а порой в его взгляде и в самом деле можно было прочесть признание в любви.

Раньше она не обращала на это внимание потому, что он был сыном Павла, потому что между ними пролегла пропасть шириной в двадцать три года. Все эти взгляды Ольга считала обычными хитростями Георгия, желающего избежать тех или иных проблем с отцом и призывающего ее в союзники.

Ольга не ушла.

– Хорошо, продолжай, – сказала она, возвращаясь на диван.

Но теперь заупрямился Георгий:

– Нет, не буду.

Она удивилась:

– Почему?

– Ты мне не веришь. Не хочу унижаться. Пусть все свершиться так, как богу угодно.

– Что? Опять театральный тон? Что свершиться? Не мучай меня, рассказывай!

Он упрямо тряхнул головой:

– Нет! Пока ты не захочешь мне поверить, это не разговор, а действительно театр. Я не буду выступать в роли клоуна. Ты и так меня смешала с грязью, превратила в безвольного болвана.

Она изнывала от любопытства, к тому же в своем искреннем расстройстве он был похож на ребенка. Это растрогало Ольгу. Она подалась вперед и, прижавшись к нему грудью, шепнула:

– Рассказывай, я тебе верю.

Георгий с жаром схватил ее руку, страстно прижал к губам – Ольга почувствовала легкое волнение. Мелькнула шальная мысль:

«Интересно, каков он в постели? Наверное еще не опытен и наивен».

Теперь ей было странно, что она искала приключений на стороне, тосковала без верного пажа, когда верный паж тайно страдал у нее под боком. А сколько благ ей это сулило…