Музей восковых фигур - Марина Серова Страница 30

Место номер восемь. Верхняя полка, но ничего страшного. Нам ли, верхолазам, бояться Эйфелевой башни?!

Пока что я была единственной пассажиркой в купе, так что можно без помех заняться высшей математикой с мистическим уклоном.

Я достала из «дипломата» мешочек с костями и принялась разбрасывать их по скользкой поверхности столика с ловкостью сеятеля облигаций внутреннего займа, образ которого увековечили незабвенные Остап Бендер и Киса Воробьянинов.

Бросок:

10 + 20 + 27.

«Вас подстерегают опасности и окружают враги».

Этого только не хватало. Интересно, враги будут из числа попутчиков? Во всяком случае, спасибо. Буду настороже.

Едва я успела убрать кубики в мешочек, как дверь купе отлетела в сторону, и в проеме засияли лица троих молодых людей с длинными ногами, прическами а-ля Бельмондо и глазами опытных развратников.

Началось.

– Однако какая у нас попутчица! – воскликнул высокий парень, от которого за галактику несло одеколоном «Спартак». Он вошел первым, поэтому запахи остальных молодых ловеласов остались далеко позади. – Как вас зовут?

Я не торопилась отвечать. Пусть не думают, что Татьяна Александровна прямо-таки разомлела от их лоснящихся физиономий.

– Проходите и располагайтесь, – сказала я. – Если, конечно, билеты при вас.

Парень дернул головой, будто показывая своим видом: «Однако штучка!»

Он бросил на нижнее сиденье под номером пять свой чемоданчик из зеленой кожи, уселся сверху и уставился на меня.

Двое других также внесли свои вещи, словно это были элементы Янтарной комнаты, а мне пришлось подвинуться, чтобы освободить место законному владельцу.

– Так как же вас зовут? – настаивал первый.

– Действительно, – поддержал его парень с лицом, напоминавшим аудиокассету, – широкий овал, глаза с темными кругами, расположенные как бы на разных полюсах, сжатый рот, – нам с вами ехать в одном купе больше суток. Придется общаться.

Номер три ничего не сказал. Он приподнял крышку сиденья, предварительно согнав с него товарища, и затолкал в нишу багаж. Я обратила внимание на его правую руку с наколкой – «Слава».

– Если вам неудобно спать на верхней полке, – сказал он, – можем поменяться.

– Спасибо, – ответила я. – Меня вполне устраивает мое положение. Кстати, так уж и быть, скажу свое имя: Татьяна.

Попутчики доверительно сообщили, как их назвали при рождении в том порядке, в каком они появились перед моими очами: Игорь, Николай и «Слава».

– Вот и познакомились, – радостно заявил номер первый. – По этому поводу нужно выпить коньячку.

Бутылка «Арарата» с шестью звездочками вынырнула откуда-то из-под пиджака.

Я решила тут же расставить все знаки препинания в лекции по международному положению, вспомнив, о чем меня предупреждали кости.

– Сразу предупреждаю: с утра не пью, на предложения интимного характера не откликаюсь, на выпендривания отвечаю сразу и сильно.

Парни, надеявшиеся на веселую прогулку, заметно приуныли. Я даже пожалела, что выразилась в такой резкой форме, может, они и неплохие ребята, но старые друзья лучше новых троих. Я имею в виду моих двенадцатисторонних помощников.

Забравшись на свою верхнюю полку, я открыла первую страницу книги про некую Евгению Охотникову, этакого Джеймса Бонда в мини-юбке, и углубилась в ее приключения. В принципе мне все нравилось, кроме первой страницы, на которой описывалось, как Евгения стояла на ухе молодого человека и терзала его нервные окончания подошвой ботинка. Полная лажа.

На ухо лежащему человеку наступить невозможно. Тем более если вы в обуви с толстой подошвой. Можно, правда, зацепить самый кончик, но его очень легко выпростать и, таким образом, освободиться. Женечка явно перегнула, делясь своими воспоминаниями с автором. Условности жанра, говорите? Условности условностями, но так беззастенчиво врать!

Я вспомнила, как когда-то пыталась сотрудничать с областной газетой «Заря молодежи» и меня послали делать репортаж из училища ракетных войск и артиллерии. В частности, я должна была описать выставку, на которой были представлены различные виды стрелкового оружия. Одно из них я назвала в своем материале как противотанковый пулемет.

Ну что можно взять с девчонки, которая тогда еще не разбиралась в оружии? Короче, на следующий день после публикации в редакцию позвонил один ветеран и заявил, что требует опровержения, потому что существуют крупнокалиберные пулеметы, но никак не противотанковые. Журналист Юра Казаков, который курировал мою «стажировку», учинил жуткий разгон. Меня кто только не ругал – от заведующего отделом до главного редактора. С тех пор я проверяла каждое слово, которое собиралась произносить вслух. А с работой в газете пришлось завязать.

Если вы сомневаетесь в моих нынешних познаниях, то назову вам один из видов стрелкового оружия, принятый на вооружение в российских войсках, хотя бы «КПВТ». Крупнокалиберный пулемет Владимирова, танковый. Калибр 14,5 миллиметра. Электроспуск и так далее. Это вам не ботинок на ухе…

В течение дня внизу было тихо. Троица потягивала коньячок, моталась на перекуры, вполголоса обсуждала свои проблемы. Прислушиваясь время от времени к разговорам, я поняла, что Игорь, Николай и «Слава» занимаются шоу-бизнесом и отправились в Питер заключать договоры со звездами эстрады. Удачи вам, господа.

– В первый год нового тысячелетия неплохо было бы устроить грандиозное шоу, – мечтательно произнес Игорь, заранее подсчитывая барыши.

– Это какой год? – поинтересовался у него Николай.

– Двухтысячный, какой же еще.

Тут я не выдержала и свесила голову с верхней полки.

– Ребята, – тоном Мэри Поппинс сказала я, – первый год нового тысячелетия – две тысячи первый. И начнется оно, это самое тысячелетие, первого января вышеупомянутого мною года.

– Это почему? – обиделся Игорь.

Его поддержал Николай.

– Цифра две тысячи уже говорит сама за себя, – произнес он.

– Правильно, – кивнула я, чуть не слетев вниз, потому что поезд в этот момент дернулся, как стоматологические щипцы с выдернутым зубом в руках хирурга, – только двухтысячный год сначала должен закончиться, что произойдет 31 декабря, а потом уже мы перейдем в новый век.

Зерно сомнения было посеяно. Парни начали спорить между собой, потому что «Слава» принял мою версию и стал отстаивать ее как свою собственную.

Пусть поработают мозгами.

Изредка я спускалась вниз, чтобы пробежаться до туалета и обратно и снова принималась за чтение. Так пролетел день, и вскоре за окном стало черно, как в бутылочке с черной тушью. Парни улеглись на боковую, а я продолжала бегать глазами по строчкам, включив подсветку над головой. Вроде бы никому не мешаю.