Последний завет - Сэм Борн Страница 30

Багдад, апрель 2003 года

Брат как-то говорил ему, что нет ничего легче, чем сбыть в Багдаде краденый товар. Достаточно лишь пустить правильный слух и в правильном направлении. Тогда, мол, купцы объявятся сами. Так, мол, было даже при Саддаме, а уж теперь-то и подавно. Но он не стал обращаться к брату. Рискованно. Тот начнет расспрашивать, а потом обязательно проболтается жене, а та — его жене. Ни к чему это.

Абдель-Азиз аль-Аскари решил все сделать сам. Главное ему было известно — адрес кафешки, что спряталась позади фруктового базара на улице Мутаннаби. Все обремененные ценностями люди шли туда, а он чем хуже?..

Абдель-Азиз занял один из пустовавших столиков в глубине заведения. Это был очень удобный наблюдательный пост, с которого открывался отличный обзор на входные двери. Он крикнул, чтобы ему принесли мятный чай, который подавался здесь обжигающе горячим и в узких высоких стаканчиках. Посетителей в кафе было не так уж много. Трое играли в чеш-беш, еще трое тянули кальян, а самая большая группа собралась перед телевизором, по которому в очередной раз прокручивали запись сноса памятника Саддаму. В эти дни это был самый популярный сюжет. Люди, собравшиеся в кафе, говорили на чуть повышенных тонах, но никто из них и не думал громко восторгаться тем, что он видел. Хотя уж казалось бы… свобода, долгожданная свобода, падение диктатора… Абдель-Азизу почему-то думалось, все должны петь и танцевать от зари до зари в эти дни, обниматься друге другом, носиться по улицам с восторженными воплями…

Так вот — ничем таким и не пахло. Люди осторожничали. На всякий пожарный. Каждый держал в голове предательскую, скользкую мысль: «А ну как вдруг…» А ну как вдруг сюда сейчас ворвется тайная полиция и ее агенты заорут, что американцев с помощью Аллаха выгнали из города и что тех, кто поддерживал их режим хотя бы даже улыбкой, повесят на главной площади без суда и следствия? Никто не верил, что Саддама вот так просто убили. Он где-то скрывается и что-то затевает. Телеканал «Аль-Арабия» вроде даже показывал кадры с его искромсанным телом, но это явно была фальшивка. А может, даже инсценировка агентов тайной полиции, которые специально хотели понаблюдать за реакцией простых людей. А ну как Саддам вдруг вернется?..

Посетители кафе, как и большинство багдадцев, держались настороже и языки не распускали. Даже сюжет о сносе памятника Саддаму вызвал у них лишь нейтральные реплики вроде: «Историческое событие, что и говорить…», «Наверно, это сейчас показывают во всех странах. Интересно, что там думают о наших делах?»

И каждый наверняка был готов добавить к сказанному, что снос памятника — показательная акция сионистов и контрреволюционеров, по которым давно плачет хорошо просмоленная веревка.

Абдель-Азиз прихлебывал чай, поминутно ощупывая школьный рюкзачок Саляма, в котором был упрятан заветный пенальчик. Он находился в кафе уже около получаса, когда в дверях показался молодой человек, веселый и уверенный в себе.

— Добрый вечер, уважаемые! — воскликнул он, ни к кому конкретно не обращаясь. — Как ваши дела, как дома?

Молодого человека приветствовали почтительными кивками. Кто-то полез к нему с рукопожатием.

— Добро пожаловать, Махмуд!

Махмуд… Абдель-Азиз приготовился. Конечно, это был он. А кто же еще. Теперь главное — поймать момент, чтобы поболтать с ним наедине.

Но Абдель-Азиз слишком долго размышлял. Махмуд уже приметил в углу кафе новичка и решительно направился к нему сам. На нем была роскошная кожаная куртка и несколько серебряных браслетов на запястьях обеих рук.

— Добро пожаловать в наш скромный уголок, друг. Ты, похоже, кого-то ищешь?

— Я ищу Махмуда…

— Давай позовем его вместе, а? — Молодой человек стал театрально озираться по сторонам и громко закричал: — Махмуд! Эй, Махмуд, куда ты запропастился, сукин сын? Тебя давно ждут важные гости! Ой, а вот и он! Эй, друг, Махмуд стоит прямо перед тобой, так что выкладывай скорее свое дело, а то у Махмуда мало времени!

Молодой человек весело подмигнул Абдель-Азизу и красноречиво скосил глаза на школьный рюкзак.

— Я слышал, что ты…

— Про меня много разного болтают. Не верь всему, что ты слышишь, друг.

— Люди говорят, что…

— Назови мне имена этих людей, и я расправлюсь с клеветниками!

Абдель-Азиз окончательно смутился.

— Извини. Наверно, я обознался…

Он поднялся было со своего места, но Махмуд решительно усадил его обратно и сам сел рядом. Абдель-Азиз невольно отметил про себя, что его собеседник, несмотря на худобу, обладает недюжинной физической силой. Да, такого лучше не злить…

— Ладно, довольно приветствий. Я вижу, ты что-то принес мне показать. Не так ли? Уж не этот ли потертый рюкзачок ты вознамерился сбагрить Махмуду по тройной цене?

— Нет, там, в рюкзаке… Это нашел мой сынишка… Вчера…

— Можешь не продолжать! Я и сам тебе скажу, где твой сынишка нашел это вчера! Там же, где и все находили! Но не бойся, я никому не расскажу. Про такие вещи лучше помалкивать, а то они могут обернуться бедой для меня, для тебя… — Он усмехнулся, но улыбка тут же погасла на его лице. — И для сынишки…