Сад земных наслаждений - Джачинта Карузо Страница 30

— Возможно, это справедливо в случае Агнес. Однако Великий Магистр не монах. Он ведет очень насыщенную общественную жизнь, видится с разными людьми, в том числе с представительницами прекрасного пола. Как в таком случае ты объяснишь его неподдельный интерес к Агнес?

— Я никак его не объясню, потому что, честно говоря, ничего подобного не заметила.

Выражение, появившееся на лице Йероена, красноречиво свидетельствовало о том, что он придерживается противоположного мнения.

— Как бы там ни было, — сказал он, вставая, — если все обстоит так, как полагаю я, в этом нет ничего плохого. Он вдовец, она ищет мужа. Нам следует покровительствовать их союзу ради блага обоих.

Алейт едва сдержала крик.

— Помимо того, что Агнес не ищет никакого мужа, — возразила она как можно спокойнее, — есть еще кое-что: она моя компаньонка, я очень к ней привязалась и ни за что на свете не хочу ее потерять. Так что прошу тебя, если ты дорожишь моим счастьем, забудь о своей идее. Лишившись Агнес, я буду очень страдать и не думаю, что тебе захочется это видеть.

Муж кивнул в знак вынужденного согласия, но это не убедило Алейт в том, что он отказался от своего безумного плана.

С того момента жизнь ее превратилась в ад. Она целыми днями шпионила за своей компаньонкой и следила за тем, чтобы муж не взялся устраивать брак, которого так желал.

В январе и феврале сильный мороз помог Алейт удерживать Агнес дома. Девушка безропотно выполняла все работы; по вышиванию, порученные ей госпожой, но она переменилась: говорила мало, перестала смеяться и все чаще подолгу играла на скрипке. Мелодии были столь мрачными, что даже Йероен однажды не выдержал.

— Что случилось с Агнес? — спросил он жену, когда они остались одни.

— Ничего.

— Как это — ничего? Она все время печальна. А теперь еще и почти ничего не ест. Почему бы тебе не поговорить с ней?

— Нынешняя зима — долгая и холодная. Вот увидишь, весной Агнес снова придет в себя, — отрезала Алейт, боясь, что муж предложит нарушить затворничество, в котором они жили в последнее время.

Вот уже два месяца госпожа и ее компаньонка не выходили из дома. Они даже не посещали собраний Братства и вежливо отклоняли все прочие приглашения, ссылаясь то на холод, то на головную боль.

Однако с наступлением Карнавала Алейт потеряла контроль над ситуацией. В город потянулись люди из окрестных сел и деревень, на улицах было весело и шумно, все вокруг, казалось, заразились каким-то радостным безумием. Знатные семьи Хертогенбоса затеяли состязание — кто устроит самое пышное празднество. Йероен настоял, чтобы они пошли на прием к кавалеру ван Баксу.

Агнес тоже пригласили, и Алейт не сумела найти убедительной причины, чтобы помешать девушке сопровождать их. Когда они прибыли, в огромном зале уже было полно народу, поэтому Алейт не удалось определить, присутствует ли среди гостей человек, которого она боялась больше всех на свете. Она велела Агнес держаться рядом и остановилась в уголке, рассматривая толпу. Но от общей суматохи у нее вскоре разболелась голова, в горле пересохло, и Алейт, не подумав, попросила Агнес принести ей воды.

Это стало роковой ошибкой. Девушка пропала в толпе и не возвращалась. К Алейт подошли знакомые почтенные дамы и завязали с ней беседу, помешав пуститься на поиски беглянки. Освободившись от их общества, она бросилась в толпу, чтобы найти Агнес. Однако той нигде не было видно.

Вне себя от ярости, Алейт уже собиралась предупредить мужа, как вдруг девушка появилась. Разумеется, воды она не принесла. Щеки Агнес горели, волосы были растрепаны, словно кто-то ее жарко целовал.

— Где ты была? — спросила Алейт гневно. — Я просила тебя принести мне чего-нибудь попить.

Агнес открыла было рот, чтобы ответить, но госпожа сказала, что они немедленно возвращаются домой, и повернулась к ней спиной.

Йероена не обрадовало ее решение, но он, как всегда, ничего не возразил и отправился прощаться с гостями. Алейт следила за мужем взглядом, и вдруг сердце упало: он приближался к ней в обществе еврея.

— Великий Магистр тоже покидает праздник, — весело сообщил муж, и от нового приступа ярости кровь у Алейт прилила к голове.

Еврей поприветствовал ее с холодной учтивостью, затем широко улыбнулся Агнес, и девушка просияла. Они обменялись многозначительными взглядами.

Чтобы не взорваться от бешенства, Алейт поспешила покинуть дом кавалера ван Бакса.

Когда они вышли на улицу, Йероен произнес:

— Через несколько дней я начну новую картину.

— Мне хотелось бы увидеть ваши наброски, — промолвил еврей, снова бросая взгляд на Агнес.

Алейт вмешалась, заявив, что на улице слишком холодно, чтобы продолжать беседу. Ее тон был так резок, что еврея попросил прощения за доставленное неудобство и немедленно раскланялся.

Когда они вернулись домой, Йероен не сказал ей ни слова. Это было наказание за то, что она вела себя так невежливо с Великим Магистром. Но Алейт было все равно. Ее слишком сильно взволновало то, что она прочла во взгляде Агнес, обращенном на еврея. Девушка влюбилась в него по уши. Трудно будет убедить ее в том, что этот человек — сам дьявол. А ведь когда Алейт посылала компаньонку за водой, у них была возможность остаться наедине… Нужно что-то делать. Она не позволит Агнес страдать.

На протяжении следующих нескольких дней Алейт довела себя до мучительной головной боли, неутомимо изыскивая способ вырвать свою компаньонку из когтей еврея. Сначала она считала, что лучше всего будет держать девушку дома взаперти, но теперь передумала: веской они переедут в имение Рудекен, в окрестностях Ойрсхота. А Йероен останется в городе работать над уже начатой центральной частью триптиха, заказанного евреем.

Впервые с тех пор, как они поженились, муж открыто отругал Алейт за враждебное отношение к Великому Магистру и за эгоизм, как он это определил, который заставляет ее из страха потерять Агнес заточить девушку в деревне. Но теперь его жена была нечувствительна к каким-либо упрекам и упрямо двигалась вперед в осуществлении своего плана бегства.

В день отъезда в Рудекен пришло известие, что королева Изабелла наконец позволила герцогине Хуане с ребенком вернуться во Фландрию. Герцогство Бургундское вздохнуло с облегчением. Несколько месяцев назад герцог Филипп уже отправил в Испанию посланца с приказом вернуть в Брюссель его жену и сына. Если бы королева Изабелла и дальше препятствовала отъезду дочери, герцог мог счесть свою супругу пленницей в чужой стране, со всеми вытекающими последствиями.

Алейт тоже вздохнула с облегчением: теперь герцог Филипп снова займется своей коллекцией картин. А она уже давно страстно надеялась увидеть столь высокую персону среди заказчиков мужа.