Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев Страница 30
Александр Солоник - киллер на экспорт - Валерий Карышев читать онлайн бесплатно
— Значит, сученка того, киллера ищешь?
В голосе Конверта прозвучали явно одобрительные интонации.
Свеча кивнул.
— Ищу. Наказать его, гниду, хочу, нутро его поганое выпустить…
— Правильно, такие вещи смываются лишь кровью. Может, я тебе чем-нибудь помогу, — медленно, обращаясь словно не к собеседнику, а к самому себе, произнес Виталик. — Меня через неделю выпускают. Как откинешься, позвони. Телефончик запомнишь?
А вечером того же дня Свечников через того же Конверта получил «маляву». Межкамерная переписка в «Петрах» была налажена отлично. Развернув запаянную в целлофан записку, арестант прочитал:
Братушка, привет, всех тебе благ! Обращается к тебе Шмель. Хочу поблагодарить тебя за участие в моей проблеме. Я о таких вещах никогда не забываю. Спасибо тебе, брат. Хочу также ответить добром на добро: мы позавчера ехали на «стрелку» для того, чтобы вас в натуре завалить, потому что «стрелка» эта была брошена специально под тебя. Не знаю, как и зачем, но ваши старшие договорились с нашими старшими, чтобы тебя и твоих пацанов подставить. Мы должны были подвести вас под косяк, а потом достать стволы. Если бы даже у нас ничего не вышло, тебя бы все равно вальнул какой-то киллер из ваших. О последнем точно не знаю, пацаны слышали, мне уже в машине сказали. Тогда я еще не думал, что ты человек, наши старшие говорили, что негодяй отмороженный.
Короче, я все написал, что знаю, а уже выводы делай сам.
С уважением к тебе — Шмель. Отложив «маляву», Свеча закурил, но сигарета не пошла впрок. Поперхнувшись дымом, арестант долго и мучительно кашлял.
Да, эта записка оправдывала самые худшие подозрения.
Вспомнились и вчерашние слова Воинова: «Березовские приехали, чтобы тебя и твоих пацанов вальнуть, в натуре! Стволы мы у них в машине нашли! А отмашку на твой завал Лукины дали. Не нужен ты им больше, вот и договорились со старшими березовскими на такой прогон».
Теперь, после признания березовского бригадира, было понятно: Воинов не брал его на понт, а действительно спас, спрятав на ИВС. Правда, непонятно, для чего это ему понадобилось…
Да и Шмель не врал. Какой смысл ему было обманывать недавнего противника? К тому же это очень походило на правду: он, Свечников, набиравший в группировке авторитет, давно уже стал братьям Лукиным как кость в горле. И у них был несомненный смысл подставить человека, который в недалеком будущем мог составить им серьезную конкуренцию. Первый шаг к войне они уже сделали.
А коли так, руки у Свечи были развязаны. После скорого освобождения он решил перейти к решительным действиям: к ним подталкивало не только оскорбленное самолюбие, но и естественный инстинкт самосохранения.
Что поделать, законы бандитского мира в подобных случаях просты и суровы. Не нанесешь удар первым — можешь заказывать для себя деревянный макинтош и место на Хованском кладбище. Но первый удар, нанесенный противником неточно, с промахом, оставляет его оппоненту значительные шансы выжить и ударить в ответ.
Казалось, ничто не изменилось в жизни Солоника после возвращения в Афины из Италии. Все так же светило солнце над греческой столицей, пусть зимнее, но все равно ласковое и яркое, все так же плескалось синее море, наливалось голубизной небо. Саша, выходя рано утром во дворик, следил, как взъерошенные воробьи, совсем как в Москве, суетятся на бордовой черепице крыши его коттеджа.
Где-то далеко, в неком условном, словно бы ирреальном, выдуманном мире оставалась бескрайняя заснеженная Россия с ее зонами, пересылками и централами. Где-то была огромная суматошная Москва с ее бандитами, блатными и ворами в законе, ментами, РУОПом, «конторой», прокуратурой, мрачным следственным изолятором «Матросская тишина», где он, Александр Македонский, еще несколько месяцев назад ожидал суда и смертного приговора.
Перемены последних месяцев впечатлили настолько, что все чаще и чаще Македонский задавал себе вопрос: а может, всех этих страшных, странных и неправдоподобных событий в его жизни на самом деле и не было? Может быть, все происшедшее лишь приснилось ему, может быть, это случилось и не с ним вовсе, а с кем-то другим, а он, Солоник, узнав обо всем из книги или фильма, вбил себе в голову, что это и была его жизнь?!
Да и не киллер он никакой, а немолодой уже, степенный и далеко не бедный человек, решивший провести остаток жизни в тепле и неге солнечной Эллады, у желтых камней древнего Парфенона…
Но безукоризненно исполненный паспорт на имя греческого гражданина Владимироса Кесова, огромный оружейный арсенал, хранившийся в подвале под тихим коттеджем, и мобильный телефон, иногда говоривший сухим голосом серенького чекистского Куратора, убеждали в обратном: он, Александр Сергеевич Солоник, наемный убийца, марионетка в чужих руках, человек, купивший жизнь самой дорогой ценой — собственной свободой.
А иногда случалось и наоборот. Вечерами, спускаясь в подвал проверить и почистить оружие, Саша прицеливался из «АКСа» или снайперской винтовки в темный угол, подолгу размышляя — чье исполнение могут заказать ему в следующий раз. Ведь Коновал наверняка был не последней его жертвой, наверняка будут и еще.
Разумеется, будут. И теперь, в конце 1995 года, эти люди ни о чем не подозревают: гребут под себя деньги и фирмы, дербанят коммерсантов, разбираются с конкурентами, назначают «стрелки», ходят по саунам, трахают телок, пьют, веселятся, строят планы на далекую перспективу, не зная, что планам этим не суждено сбыться.
В такие минуты киллер снова становился уверенным в себе. Заключительную точку в жизни этих пока неизвестных людей поставит именно он, а стало быть, он, Саша, хозяин их судеб. Считать себя вершителем чужих жизней — самое большое искушение. Солоник, все более проникаясь собственной значимостью, был уверен, что дальнейшее его существование в конечном итоге сложится столь же благополучно, как и до приезда в Грецию.
Алена, неотступно бывшая при нем, казалось, все понимала, но никогда не задавала лишних вопросов. Лишь взгляд ее сделался беспокойнее и пронзительнее да тонкая сеть морщинок ложилась у глаз. Иной раз, спрашивая Солоника о чем-то мелком, малосущественном, она внезапно смолкала на полуслове.
Тогда, в конце 1995 года, Македонский любил бывать в одиночестве. После посещения спортзала и стрелкового тира садился за руль белоснежного джипа, отъезжал подальше и, оставив машину где-нибудь в оливковой или апельсиновой роще, подолгу бродил по пологим горам. И, наверное, сотни и тысячи раз задавал себе один и тот же вопрос — кто же он на самом деле? Таинственный киллер-одиночка, каковым его представляли в России? Жестокий боевикчистильщик из шадринской преступной группировки? Послушный агент-ликвидатор, каковым был на самом деле, или же простой курганский парень, волею судеб оказавшийся и тем, и другим, и третьим, парень, жизнь которого по большому счету все-таки не сложилась?!
Наверное, последнее утверждение было ближе к истине.
Жалоба
Напишите нам, и мы в срочном порядке примем меры.
Comments