Спасти Вождя! Майор Пронин против шпионов и диверсантов - Арсений Замостьянов Страница 30

Железнов убедился, что для Пронина в этой истории уже не осталось загадок. Скажите, кто из великих сыщиков нашего времени способен сохранять оптимизм с простреленными ногами? Шерлок Холмс? Но его интересовали головоломки, а не перестрелки. Нат Пинкертон? Вряд ли. Этот старый хлыщ всегда берег свою шкуру. Ник Картер? Эркюль Пуаро? Не смешите людей. Они же просто белоручки. Ниро Вульф? Да он же не покидал своих апартаментов! Про мисс Марпл не стоит и вспоминать. Комиссар Мегрэ? Да, он тогда уже вовсю действовал в Париже, хотя подросток Жорж Сименон про него еще не слыхал. Он, пожалуй, больше других походит на Пронина: настоящий мужчина в любой ситуации. Он бы прижился и в московском угрозыске, и в Госбезопасности.

– Ага, вот и наш соколик начинает действовать.

– Засланный казачок! – вставил Железнов словечко из какого-то еще не снятого фильма.

– Кажется, все в порядке. Ревишвили подзывает своего подручного. И дворник тут же. Все забываю, как его кличут.

– Фахрутдинов Раис Анвярович. Вы же сами выясняли, Иван Николаич!

– Да, да. Сейчас они или прекратят операцию, или станут действовать в ускоренном режиме. Вот тебя Виктором зовут – так есть женское имя Виктория, вполне популярное. Меня Иваном назвали. Тоже имеется женский вариант – Ивана. В некоторых областях Советского Союза это имя вполне распространенное. А вот его зовут Раис. Редкое имя!

– Почему же редкое – вполне обыкновенное татарское имя.

– Так женский вариант – Раиса – вполне привычен и для русского уха. А мужчин у нас так не называют. Или называют, но редко. Как думаешь, почему?

– Да тут есть целый ряд причин. Во-первых, популярность имен зависит...

Пронин перебил Виктора:

– Напиши об этом диссертацию. Вон он, этот Раис. С метлой. Большая у него метла, вместительная. Ты к ней приглядывался?

– Ну, приглядывался. – Железнов обиделся, что Пронин прервал его рассуждения о популярности имен. – Ну, черенок там с секретом.

– Не просто черенок, а футляр для лимонок и всяческих других гранат. Запасливый парень этот Раис. Десять лет под боком у кремлевской охраны – и хоть бы хны. Никаких подозрений. Примерная биография. И в Красной армии служил, и ранение имеет в боях с Юденичем.

– И в Красной армии бывали предатели. Последние процессы это показали.

– Процессы много чего показали. Но там признание – царица доказательств, а мы должны выявлять преступления на стадии подготовки. Да так, чтобы в нашей стране не было взрывов среди бела дня. И ночных тоже.

Соколов что-то объяснял Ревишвили, размахивая руками. Рядом стояли уже шесть человек – почти вся шайка. Где-то поблизости слонялись еще двое. А на подступах к Моховой – еще несколько человек. Подручный Ревишвили махнул выразительно рукой. И тут же к шестерке присоединился еще один человек, работавший поодаль.

– Сейчас все соберутся. Железнов, седлай коней. Перенесите меня в соседнюю комнату, я включу там свет, когда будет нужно.

– За мной, товарищи. – Железнов проверил оружие. Двое чекистов, не говоря ни слова, перенесли Пронина в другую – маленькую – комнату. Там тоже был оборудован наблюдательный пункт с биноклем.

Первым вышел из подъезда Железнов, за ним – Кирий, за ним – другие товарищи. Пронин видел, что Ревишвили пока не заметил врагов. Он наблюдал, как его ребята с мешками и коробками движутся к Кутафьей башне. Соколов не отходит от Ревишвили. Молодец есаул! Железнов с двумя чекистами пошел в обход – к Троицкому мосту. Туда, где враги должны были встретиться с неизвестным предателем.

Над Троицкой башней, над самой рубиновой звездой, ослепительно блеснуло солнце. Блеснуло ненадолго, как это бывает поздней осенью, в пасмурное предзимье. «Кажется, все спортсмены заняли стартовые позиции. Что ж, можно начинать».

...И Пронин включил электричество на полную катушку. Окно засветилось. Тут же Миша Лифшиц отбросил подпиленную решетку, и засадный полк вылез из подвала. Уж тут Ревишвили все понял. Но даже не успел заорать, как Соколов выстрелил ему в ногу. Он не прицеливался, не вытягивал руку, просто выстрелил снизу – и попал. Ревишвили попытался удержаться, но осел. Три человека тут же стали целиться в Соколова. Но им на плечи бросились ребята Лившица. А Кирий, перемахнув через ограду, навалился на самого широкоплечего подпольщика...

Раис отбросил свою метелку и оцепенел, прислонившись к стенке.

– Всем стоять! – крикнул Кирий. – Сдать оружие!

На этом фронте все в порядке. А что же у Троицкой башни? Пронин не мог увидеть в бинокль, что творилось на Троицком мосту.

Железнов по веревочной лестнице поднялся сразу на середину моста: и оказался между кирпичных зубцов. На мосту никого не было. Железнов осторожно прокрался до самых Троицких ворот. Никого! И ворота надежно заперты. Горит огонек в комнате охранника. Железнов подтолкнул ворота. Заперты надежно. И – ни звука что на мосту, что за воротами. Железнов нервно махнул рукой: «Поторопились! Или опоздали. Во всяком случае, нашумели. Теперь он затаится, затихнет. Вот так мы провалили дело. И Иван Николаич ранен...»

Что делать? Москва слезам не верит. Железнов пробежался по мосту и вернулся на Моховую, где Кирий и Лифшиц сортировали пленников.

– Тринадцать человек! – широко улыбался Лифшиц. – Одного ребята с крыши сняли.

Тюремный грузовик уже фыркал возле приемной всесоюзного старосты.

– Всех – в машину, а Ревишвили пойдет с нами.

– Для вас – господин полковник! – негромко бросил Ревишвили.

– Господин? – Кирий поднял густые брови.

– Только так и никак иначе.

– Это точно, генералом вы уже не станете, – нашелся Виктор. Не слишком остроумно, но зато ко времени.

В лифте с Ревишвили ехал Кирий. Третий просто не помещался в кабине!

– Надеть ему наручники? – спросил товарища Лифшиц.

– Шо? Да я его одним пальцем раздавлю.

– Куда вы меня ведете? Что это – тайная тюрьма ГБ напротив Кремля? – спросил Ревишвили Кирия.

– Скоро сам все увидишь.

И он увидел. Он увидел Пронина, восседающего в черном кожаном кресле.

– А, это вы. Какая выдержка! Он даже не соизволил отлежаться в госпитале. – Ревишвили скривил рот. – Герой! Думаете, после этого я признаю вас русским офицером? Вас, обыкновенную пролетарскую сволочь? Вы цыганский барон, а не офицер.

– А вы неосмотрительны, Ревишвили. Неужели вы думали, что я действую в одиночку? На что вы надеялись, если знали, что за вашей группой следят?

– Отвечать на ваши вопросы ниже моего достоинства. – заявил Ревишвили, но все-таки ответил: – Однако вы не нашли меня, пока я сам не вылез из шифоньера... У меня не было оснований подозревать, что вы вышли на наш след. Я видел только попытки... Лихорадочные попытки. А их я вижу уже пятнадцать лет. И перестал бояться.