Кот, который свихнулся на бананах - Лилиан Джексон Браун Страница 30

Они зашли в дом – то бишь в амбар – и уселись за стойкой. Вдруг Уэзерби ни с того ни с сего спросил:

– Ты был чьим-нибудь первым мужем?

– И первым и последним. Почему ты спрашиваешь?

– Моя сестра, что живет в Хорсрэдише, разошлась недавно со своим благоверным и вступила в клуб разведёнок. Они там собираются и перемывают косточки своим первым мужьям. Сестра говорит, они и балы задают.

– Могу себе представить, – усмехнулся Квиллер. – Вот бы получить магнитофонную запись этих мероприятий.

– А ничего паскудного – потешно, и только.

– Понятно… И такая организация существует исключительно в Хорсрэдише? Или её филиалы есть по всей стране?

– На сегодняшний день, по-моему, это чисто местное изобретение. Они там, знаешь ли, по большей части с приветом… Н-да, мне пора на радиостанцию. На взморье бушует непогода.

И пока Квиллер провожал гостя до машины, во двор въехала ещё одна, доставившая Пегги, Кеннета и сундук разобранных бумаг. Гость уезжавший и гости прибывшие были представлены друг другу.

– О, мистер Гуд! – заворковала Пегги. – Ваши прогнозы, они… такие замечательные!

– Благодарю. Зовите меня Джо, – отвечал метеоролог с необычайно довольным видом.

На Пегги был красный спортивный костюм, подчеркивавший её стройные ноги, и выглядела она в нём, как это называл Квиллер, «прельстительно».

– Пегги, – сообщил он Уэзерби, – главный помощник Данди, библиокота. Я – её дублер. Кеннет – новый курьер в нашей газете.

– Очень жаль, что не могу задержаться, – проговорил Уэзерби, он был искренне расстроен. – Но меня ждут мои тучи.

Направляясь к своей машине, он не преминул оглянуться на Пегги, а пока Квиллер сопровождал молодую пару к дверям амбара, Пегги тоже оглянулась на Уэзерби.

– Принести сундук, мистер К.? – спросил Кеннет.

– Выпейте сначала, осмотрите мой амбар, перекусите, – был ответ.

– Bay! – воскликнул курьер, разведя руками.

– А если хотите острых ощущений, поднимитесь на самый верх и посмотрите, какой оттуда открывается вид. Только ступайте осторожно: Коко пристрастился таскать банановую кожуру.

Пегги, стоя на коленях, гладила сиамцев, которые уже примчались во всю свою кошачью прыть.

«Вот негодяи! – сказал себе Квиллер. – Знают кто к ним питает слабость, и уж не упустят своего: выжмут из поклонника всё, что только можно».

Выпить Пегги отказалась, сославшись на то, что ей предстоит кормить Данди, а потом сесть за компьютер.

Кеннету явно хотелось остаться. Он заявил, что пойдёт домой пешком.

– Приятная девушка, – сказал Квиллер, когда Пегги уехала.

– Помешана на кошках, – заметил молодой человек.

– Все на чём-то помешаны. Она, очевидно, не здешняя? Какими судьбами её сюда занесло?

– Пегги из Вегаса. А сюда ей велела ехать гадалка. Пегги прошла через тяжкий развод. Знаете, отчего у неё на лбу целая копна волос? Чёлка скрывает шрам, в котором она винит своего бывшего мужа.

– Надеюсь, ей здесь хорошо. По всей видимости, она ценное приобретение для нашего городка… Не сходишь ли за сундуком?

Содержимое сундука было в отменном порядке. Кеннет прекрасно справился с работой, и в награду Квиллер обещал прибегать к его услугам и впредь.

– Как тебе нравится работа во «Всячине»? Что привело тебя в наши края? Не гадалка же, я полагаю?

По некоторым признакам, молодому человеку хотелось рассказать о себе, но он не решался, считая, что лучше этого не делать.

– Я веду наблюдение за подозреваемым, – буркнул Кеннет.

Его собеседник поднял руку:

– Ни слова больше. Я понял.

Понял он только то, что перед ним рассыльный, играющий в детектива, – или детектив, скрывающийся под личиной рассыльного. И в том, и в другом случае незачем портить ему игру. Вспомнив, какой интерес Кеннет проявил к «Городу преступлений», Квиллер заключил, что молодой человек скорее рассыльный, изображающий из себя тайного агента, – точно так же, как Селия Робинсон изображала мисс Марпл, когда переехала жить в Мускаунти.

Было почти одиннадцать, когда зазвонил телефон. Квиллер читал сиамцам на сон грядущий и в надежде, что это Полли, совсем другим голосом произнёс в трубку ласковое «добрый вечер», которое всегда – д. с. п. (до «Сундука пирата») – доставляло ей удовольствие.

– Квилл, старый ты чудила! – раздались в трубке хорошо знакомые ему скрипучие нотки.

– Лайл, ты, старый охломон! Вернулся живым из Сент-Пола?

– Я уже неделю как вернулся – как раз вовремя, чтобы застать весь ваш шурум-бурум. Лайза была на седьмом небе, пока не пришло сообщение о краже. Какие у тебя мыслишки насчёт сего дельца?

– Я согласен с полицией, что это какой-то подонок из Центра. Скажи Лайзе: нет худа без добра, и благодаря шумихе все книги из буфета, вероятно, будут проданы.

– Ты всегда был неисправимым оптимистом, Квилл!.. Как насчёт завтрашнего вечера? Голос не сел?

– Можешь не бояться за лектора, Лайл. Уж если волноваться, так о том, соберутся ли слушатели, учитывая, что банкета не будет.

Чтобы отвлечь мысли от жизнеописания Эддингтона Смита, занимавшего его голову последние сорок восемь часов, Квиллер выбрал книгу из собрания, переданного ему Вайолет Хиббард. Это напомнило ему, что их первый, такой романтический ужин больше не повторится. А он уже начал рассматривать её как преемницу его многолетней сотрапезницы, которую он, по-видимому, терял. Обе женщины были чертовски обаятельны и привлекали его живостью ума и прекрасным чувством юмора.

И Квиллер, и профессор в отставке любили Шекспира, и Квиллер с удовольствием занялся бы анализом творчества лорда Байрона. Но теперь учёная дама нашла себе мужа. Наверно, это был Джад, инженер на пенсии, обитатель пансиона. Он подходил ей по возрасту, и даже краткое знакомство с ним убеждало, что он покладист и не прочь побеседовать о том о сём – правда, вряд ли о сонетах и русских пьесах.

В этом отношении Полли его испортила; она свободно могла потратить полчаса, обсуждая значение одного-единственного слова.