Дом призраков - Патриция Вентворт Страница 30

Мисс Коттон поджала губы.

— Я у них не раз бывала, когда миссис Грэхем объявляла, что она умирает, и они не могли никого найти, чтобы за ней ухаживать.

— Ладно, продолжайте.

— На самом верху сада у забора стоит павильон, и они были там. Мужской голос сказал: «Миссис Грэхем!» — и я услышала, как она тяжело дышит. Там крутой склон, она никогда на него не поднималась, я даже удивилась, что ей там понадобилось. Она отдышалась и закричала: «Как вы смеете, Николас Карей, как вы смеете!» Мисс Грэхем пыталась ее успокоить, сказала, что та доведет себя до приступа, но миссис Грэхем закричала: "Тебе все равно, если я умру!

Тебе все равно, что ты меня убиваешь! Ты думаешь только о себе!" Мистер Карей сказал, что он сожалеет, но она не пускает его в дом, а ему нужно встретиться с мисс Грэхем.

— Он зовет ее Алли — ее имя Алтея, как вы знаете. Он сказал, что уйдет, но вернется утром, чтобы с ней поговорить. Миссис Грэхем была вне себя, она продолжала на него кричать, сказала, чтобы он не смел приходить, все равно она не станет с ним разговаривать. Она сказала мисс Грэхем, чтобы та прогнала его, сказала, что она этого не вынесет. «Он меня убьет, прогони его!» — Мисс Коттон запнулась, а потом смущенно добавила:

— Подслушивать нехорошо, но все произошло так быстро, к тому же если бы она довела себя до приступа, им понадобилась бы моя помощь. Я чувствовала, что не могу так просто взять и уехать.

— Прекрасно вас понимаю, мисс Коттон. Продолжайте, пожалуйста.

— Мисс Грэхем сказала, что отведет ее домой. Я не все слышала, кажется, она попросила мистера Карея помочь, потому что миссис Грэхем закричала: «Нет! Не смейте до меня дотрагиваться!» После этого был слышен только голос мисс Грэхем, слов я не разобрала, но под конец расслышала, что она отведет ее домой и уложит в постель. Вот и все. Дальше я слышала, как они вместе пошли вниз, и мисс Грэхем уж не знала, как ей угодить.

— Каким образом?

— О, всеми средствами! И уговорами, и ласками, и обещаниями. Миссис Грэхем навзрыд плакала, и по звукам я поняла, что мисс Грэхем почти что несет ее на руках.

Я подождала, пока стукнет входная дверь, а после села на велосипед и поехала к Бурфордам. Как я и думала, тревога оказалась ложной, так что мы с молодой мамой выпили чаю, и я поехала домой.

Фрэнк Эбботт язвительно подумал о том, как отличается живое слово от сухих строчек протокола. Расхождений между сказанным сегодня и записанным вчера не было, но разница была такая же, как между живым человеком и трупом. Заявление лежало перед ним, глаза выхватили строчку: «Я проследовала по Хилл-райз на велосипеде». Он готов был поручиться, что мисс Коттон никогда в жизни такого не сказала, она же не на параде…

— Вы возвращались тем же путем? — спросил он.

— Да.

— Мимо вышеназванного сада вы проехали или прошли пешком?

— Пешком, там крутой подъем.

— Вы что-нибудь видели, слышали?

— Нет.

— В доме горел свет?

— Мне не было видно. Могла гореть лампочка на втором этаже, в коридоре. Она у них всю ночь горит.

Наступила пауза, после который Фрэнк сказал:

— Думаю, вы знаете, что миссис Грэхем была найдена в том самом садовом домике, о котором вы говорили, и что ее задушили.

— Да, я слышала.

— Ее обнаружила мисс Грэхем, но уже после семи утра.

Она сказала, что в полночь уложила ее в постель и понятия не имела, что та опять выходила среди ночи. Она обошла весь дом, а когда обнаружила, что на месте нет пальто и уличных туфель, пошла искать в сад. Она нашла мать в садовом домике и позвонила доктору Баррингтону. Таков ее рассказ. Теперь я хотел бы вас кое о чем спросить… в каких отношениях были мать и дочь?

Мисс Коттон смотрела на него недоумевающими голубыми глазами.

— Мисс Грэхем выполняла все ее требования.

— Миссис Грэхем была привередлива?

Мисс Коттон закивала.

— Другой такой эгоистки я не знаю. Тея, сделай то, Тея, сделай это, и так с утра до ночи. Не понимаю, как бедная девушка это выносила. А еще все говорят, что из-за миссис Грэхем была расторгнута ее помолвка.

— С мистером Николасом Кареем?

— Да. И как ей не совестно! Они с самой школы всегда были вместе, они так любили друг друга, это каждому было видно.

— Итак, вы говорите, что мисс Грэхем была хорошей дочерью. Она любила мать?

— Это было бы просто чудом.

— Иногда такие чудеса случаются. Так любила или нет?

— Она все для нее делала.

— Понятно. И еще. Вы сказали, что миссис Грэхем высказалась в таком роде: «тебе все равно, если я умру, тебе все равно, что ты меня убиваешь». Вы слышали, что на это отвечала мисс Грэхем?

— Нет. Она только говорила, чтобы мать не нервничала, я то доведет себя до приступа.

— Она говорила это угрожающим тоном?

— Нет, что вы! Она как всегда очень ласково старалась ее успокоить.

— Она всегда старалась успокоить мать?

— Да, это вам любой подтвердит.

— Я просто хотел узнать. Теперь о мистере Карее. Она сказала дочери: «Он меня убьет, прогони его!» А ему сказала: «Не смейте ко мне прикасаться». Вы слышали, ответил ли на это Карей?

— Нет. Мистер Карей — джентльмен, держал себя в руках. Вежливо сказал, что сожалеет, но она не пускает его в дом, а ему нужно было увидеться с Алли, то есть с Мисс Грэхем, и что он завтра придет и поговорит. Но с миссис Грэхем ничего нельзя было поделать. Она закатила истерику, вот и все.

— А вы уверены, что мисс Грэхем отвела мать в дом?

— Я слышала, как они шли по саду, как вошли, как хлопнула дверь. Когда я свернула за угол, то увидела свет в спальне миссис Грэхем.

— Тогда, похоже, миссис Грэхем выходила в сад еще раз. Вы уверены, что на обратном пути, проходя вдоль сада, ничего не видели и не слышали?

— Я ничего не видела и не слышала.

— И света в доме не было?

Она задумалась, припоминая, потом сказала:

— Если на втором этаже и горел свет, я его не видела, там плотные занавески. Дом выглядел совсем темным.