Самоубийство исключается - Сирил Хейр Страница 30

Воскресенье, 27 августа

— Похоже, это то самое место, — сказал Мартин.

Анна выглянула из окна машины.

Перед ней стоял дом средних размеров, квадратный и аккуратный, расположенный чуть в стороне от дороги, от которой к нему вела изгибающаяся подъездная дорожка. В нем не было абсолютно ничего примечательного — такие дома можно встретить в любом уголке Англии. Можно было предполагать, что в нем имеются две ванные комнаты, достаточно старые, и что где-то сзади должно быть стойло по меньшей мере для трех верховых лошадей. Но то, что он был таким заурядным по своему внешнему виду, делало его еще более страшным хотя бы для одного из двух доморощенных детективов. У Анны упало сердце, пока она рассматривала несколько поношенную безмятежность старинной фермы «Грендж». Эти люди, думала она, живут здесь годами, может, веками. Они едва признают существование кого-либо, кто не жил по соседству хотя бы в течение десяти охотничьих сезонов. А что касается посетителей из Лондона, незнакомых и непрошеных, к ним отнесутся, скорее всего, как к бродягам. Она криво усмехнулась, вспомнив, каким легким все казалось, когда она планировала эту поездку дома, в Хэмпстеде. Сейчас только одно поддерживало в ней надежду — краткое описание характера миссис Говард-Бленкинсоп в отчете Элдерсона. Очевидно, эта женщина была эксцентричной, а с такими все возможно.

Она ничего не сказала, но Мартин, как обычно, начал говорить за нее.

— Должен сказать, после еды все будет выглядеть гораздо проще, — сказал он. — Давай попробуем завернуть в деревенский трактир. Это чуть дальше по дороге.

Они поели одни в переднем зале «Черного лебедя». Еда была более или менее сносной, и к концу обеда Анна стала легче смотреть на жизнь, хотя нисколько не приблизилась к тому, чтобы установить что-то о владельцах «Гренджа». Она сделала несколько попыток завязать разговор с женой хозяина, которая подавала им еду, но выяснила только, что та туга на ухо и говорила невнятно. Над деревней нависла субботняя тишина, нарушаемая только гулом голосов из прилегающего пивного зала и отрывистым лаем собак на противоположной стороне улицы. Этот лай и привлек внимание Мартина. Подойдя к окну, он какое-то время наблюдал, шумно посасывая трубку, потом позвал Анну.

— Здесь стоит попытаться, — заметил он.

Анна увидела, что он показывает на вывеску, которая висела на воротах как раз напротив трактира. На ней было написано:

«СОБАЧИЙ ПИТОМНИК «КЕННЕЛС»

Продаются породистые щенки с родословной

Шотландские овчарки, фокстерьеры

В присутствии собаковода-эксперта

Правление клуба»

— Я думаю, щенок будет для тебя самым приятным подарком, — сказал Мартин. — Кого ты хочешь — шотландца или фокстерьера?

— Никого, — отмахнулась Анна, — я не очень люблю собак.

— А следовало бы, — серьезно упрекнул Мартин. — В собаках есть что-то такое, чего больше ни у кого нет. — Он несколько раз пыхнул своей трубкой, потом добавил: — Во всяком случае, запросто можно справиться в правлении о собаках. Это ни к чему нас не обязывает.

— Господи, да ты о чем?

— О «Кеннелсе», конечно. Это именно то заведение, где можно что-нибудь разузнать. Прежде всего, это единственное место, где работают в воскресенье, и почти наверняка его содержит женщина — собачьи питомники почти всегда содержат женщины, — и если повезет, он окажется настоящим центром, куда стекаются все слухи. Я буду рассматривать собак, пока ты с хозяйкой заведешь женскую болтовню. Если сумеешь навести разговор на старую леди из «Гренджа», глядишь, что-нибудь и разведаешь, а я пока могу развлечься с собаками. По-моему, это вполне нам подходит.

Анна с самого начала говорила, что разговаривать с миссис Говард-Бленкинсоп — женское дело. К ее неудовольствию, Мартин поймал ее на слове и решительно отказался принимать какое-либо участие в деле, за исключением достаточно приятного задания — доставить ее на место. Поэтому она приятно удивилась, что он позаботился разработать для нее план действий.