Венецианская блудница - Елена Арсеньева Страница 30

Очнулась Александра на следующий день… К своему изумлению,она поняла, что Чезаре держит слово. Пан Казик обращался теперь с нею стольпочтительно, что только не подметал своей пухленькой ладошкой ступени, накоторые ей предстояло стать. А с сиденьев пыль смахивал-таки! И, уж конечно, неприжимался к Александре в карете… может быть, потому, что более в карете имехать не пришлось. Чезаре сдержанно и весьма вежливо сообщил, что через горы имлучше и быстрее будет перебраться на специально обученных лошадях, всопровождении проводника. Он с опаской спросил, умеет ли Александра ездитьверхом – она только презрительно дернула плечом в ответ и с удовольствиемувидела, как Чезаре надолго вытаращил глаза, когда она легко, почти без помощиконюха, вскочила в седло. Очевидно, Лючия не обладала такими талантами; ну чтоже, Александра была только рада хоть немного разрушить эти узы сходства,опутавшие их.

Сам Чезаре сидел в седле кулем (даже пан Казик выглядел посравнению с ним лихим наездником), однако неотступно ехал рядом с Александрой,и, как ей показалось, не потому, что не доверял – просто оберегал ее. Онразительно переменился: вел себя сдержанно, но почтительно и уже больше неговорил ей всяких гадостей – вообще предпочитал молчать. В таком вотнастороженном молчании небольшая кавалькада преодолела вполне безопаснуюальпийскую тропу и въехала в пределы Италии.

Страна эта началась для Александры со смеха: первый жевстреченный крестьянин, несший на плечах вязанку хвороста, вдруг уронил своюношу, всплеснул руками и, с безграничной жалостью глядя на красивую всадницу,сидящую в дамском седле боком, воскликнул:

– Poverina! Povera! Una gambia [34]!

Тут не смог не расхохотаться даже Чезаре, но Александра,отсмеявшись, надолго разозлилась на себя за то, что удостоила своего похитителяне только жалости, но и совместного веселья.

В Италии она чувствовала себя неуютно. И еда не нравилась –из всех блюд, которые подавали, она ничего не ела, кроме хлеба, сыра, сельдереяи померанцев: в Италии корицу кладут чуть ли не во все кушанья, а ее Александране могла переносить; всякое же мясо было или слишком жирно, или пережарено. Нуа когда в Триесте погрузились на барку – для того чтобы немедля попасть в бурю,– Александра вовсе упала духом, видя в этом самые плохие предзнаменования, хотявсегда любила грозу, приходила в восхищение от этого зрелища и с удовольствиемразмышляла, сколь все поразительно в природе, а ее изобилие так же велико, какбесконечен ее Творец.

Волны немилосердно качали барку. Погода была туманная, дулсильный ветер. Тучи воздушными полками неслись над страшно волнующимся морем.Сталкиваясь, они меняли форму с крайней быстротой. Серая масса рассеивалась, иглаз едва успевал следить за ее движением. Вскоре начал почти беспрерывногреметь гром; полил дождь – как из ведра, вместе с градом, крупным, какголубиное яйцо… если кто-нибудь мог бы смотреть со стороны и различал что-то вэтой круговерти, он наверняка ужаснулся бы, увидев, как на всех парусах несетсяпо морю беззащитная маленькая барка.

Все трое путешественников сбились в тесной каютке, пытаясьукрыться от дождя. Пан Казик беспрестанно молился: судя по всему, он ужепрощался с жизнью и, как добрый католик, желал предать свою душу господу вполнеочищенной от грехов и смиренно приуготовленной к вечной жизни.

Александра, пожалуй, боялась бы сильнее, но ее так мутило,что она напрягала все силы свои, дабы не опозориться перед несноснымитальянцем, исподтишка все время наблюдающим за ней. Это ее бесило несказанно,как вдруг Чезаре склонился к ней и пробормотал – без насмешки, но ссочувствием:

– Уповайте на господа и святую Мадонну, синьорина. БлизСорренто рассказывают такую историю – вот послушайте. В одно из последнихизвержений Везувия – а это страшный вулкан, который не раз уже пожрал все живоевокруг себя! – бурным ветром помчало в сторону соррентской равнины черные тучипесчаного пепла, которые мгновенно заволокли все небо и превратили светлый деньв непроглядную ночь. Все ожидали неминучей судьбы, постигшей когда-то соседнююПомпею. Кто мог и успел, бежал куда попало, но большею частью попрятались всвоих домах, потому что снаружи не было видно ни зги, а горячий песок засыпалсяв глаза, лез в уши, в ноздри и в рот, бил по голове и сшибал с ног, хотя ивязли они в пепле выше щиколоток. К счастью, буря стала утихать, песочныйураган мало-помалу ослабевал и наконец прекратился. Только на рассветеосмелились выйти наружу скрывавшиеся в домах. Повсюду навалило пепла чуть не поколени. В великой радости, что они спаслись, прежде всего бросились хозяева насвои плоские крыши, спеша освободиться от тяжелого груза, наваленногоизвержением песчаного пепла. И что же видят? На каждой кровле и в Сорренто, и вего окрестностях по ровной и гладкой поверхности пепла протянулась полосаследов из двух босых ножек, которые явственно отпечатались всеми пальчиками. Вэтом необычайном явлении благочестивые жители признали великое чудо, спасшее ихот гибели. Пречистая Дева Мария соблаговолила проследовать по всем до однойкровлям, отпечатав на каждой знаки своего шествия. Она же отвратила и ураган вдругую сторону, так что… так что положитесь на милосердие небес, синьорина! –закончил свой рассказ Чезаре. Свет богат чудесами!

– Это вы про бурю? – сухо осведомилась Александра, неподавая виду, что история ее поразила и тронула. – В том смысле, что мы неутонем? Но поверьте, мне все равно, спасемся мы или нет!